- Ты ловко играешь словами, но порой слишком точна и проницательна. Души нарнийцев распахнуты миру, и такое явно не придется им по вкусу. Если и впредь будешь лезть в их сердца, не так уж много друзей найдешь.
- Кажется, я понимаю, почему Эдмунд на тебе женился, - вполголоса сказала Арханна. – Мне он сказал почти то же самое.
- Жаль, советам ты не вняла. Он их не так часто раздает, не тот у него характер.
- Кабы я следовала всем советам, что мне давали, тут бы не оказалась! – гордо возразила орландка. Кара фыркнула, не скрывая веселости.
- Ты из тех, кто себе на уме? Поверь, тут таких не любят…
- Но ты же как-то пробилась, - резонно заметила Арханна и отпустила поводья. Прежде чем пуститься вскачь, она добавила: - Значит, и я сумею.
И пыль взметнулась за ней густым облаком. Кара покачала головой, усмехаясь, и пришпорила своего коня. Что-то ей было очень знакомо – упрямство и отвага, что порой показывались в этом учтивом и тихом омуте подобно скалам, о которые любой вражеский корабль разобьется в щепки. Да, путь невесты государя будет непрост, но она явно готова отстаивать свои чувства и права – а значит, далеко пойдет. Судя по тому, как доброжелательно и мягко Арханна вступила в разговор со встретившейся дриадой, пойдет она куда дальше Кары, особы высокомерной и гордой. Последняя осталась в стороне и даже не стала спешиваться, рассеянно оглядывая деревню. Нарнийцы также готовились к дню летнего солнцестояния. О том свидетельствовало молодое деревце, украшенное цветами и лоскутками цветных тканей. Они трепетали на ветру, словно язычки пламени. Согласно поверьям и легендам, то Природа машет своему возлюбленному платком. С его уходом с ее лица исчезает улыбка, и шелковое цветущее одеяние начинает тускнеть. Лишь когда сменяется оно золотой мантией, суженый возвращается – тогда наступают последние теплые осенние дни.
Однако не только неспешные приготовления Кара хотела показать своей спутнице. Заслышав неподалеку звонкие голоса, она невзначай пригласила Арханну проследовать вглубь деревни, и глазам их предстала Люси Отважная в окружении подданных. Королева шла, окруженная группой нарнийцев, глядящих на нее с нескрываемой любовью и нежностью. Девушка же, целиком увлеченная оживленным строительством, отвечала на преданность своих подданных страстным отношением к работе и небывалым усердием, с которым бралась за любое дело. Не было в ней спокойствия и той неспешности, что отличала старших и отчасти была свойственна второму брату, но огонь, пылающий в сердце Люси, привлекал к себе жителей Нарнии, согревал в ночи и служил путеводным факелом. Пожалуй, самую юную из правителей нарнийцы любили не меньше государя: тот был хранителем волшебного края, ее хранителем, десницей Аслана. Люси же воспринималась нарнийцами как сестра, дочь леса, столь же близкая и родная, как и сосед, пусть и сияла в ее волосах тиара. Легкий и веселый нрав, отсутствие снобизма и высокомерия привлекали к королеве всех вокруг. Пламя свечи, на которое слетаются бабочки, но которое не сжигает, не ранит их хрупкие крылья, а лишь ласкает.
Арханна внимательно смотрела на не замечающую их Люси, будто пытаясь понять, чем та добилась всеобщей любви и обожания. Кара чуть усмехнулась, глядя на орландку, что была столь сосредоточена. Если она думает, что учтивостью и милой улыбкой сможет завоевать сердца окружающих, то ошибается. Нарния – не Орландия, и жители двух стран разительно отличаются друг от друга. Души первых распахнуты, не знают злобы, потому их так легко ранить. Сердца вторых – потемки, то, что сокрыто за семью печатями. Арханна того пока еще не понимала. Трудно будет человеку, привыкшему все переживать внутри, продолжая лучезарно улыбаться, даже когда хочется кричать, приспособиться к жизни в Нарнии… Сумеет ли?
***
Сьюзен предпочитала работать в одиночестве. Люси, натура непоседливая и торопливая, превносила только хлопоты в спокойный, неспешный уклад жизни старшей королевы. Эдмунд давно абстрагировался от социальной сферы и благотворительности. Он прямолинейно заявлял, что ни черта в этом не смыслит, и в дела сестры не вмешивался. В его же никто не лезет, с его стороны было бы верхом невоспитанности совершать обратное! Кара помогала мужу, да и не те у них со Сьюзен были отношения, чтобы проводить время вместе. Питер, успевавший поучаствовать везде с одинаковой плодотворностью, сейчас был занят свадьбой и собственными обязанностями, а готовящееся торжество только увеличило гору бумаг и сводок, которые следовало согласовать с казначеем. Потому компания Арханны пришлась как нельзя кстати.
Подруга аккуратно, но настойчиво забрала у королевы смету, которой и занялась. Колонки цифр вызывали у Сьюзен отвращение, с которым она давно смирилась. Организаторская деятельность давно стала ее полноправной территорией, ибо у других не хватало ни внимательности, ни усидчивости, чтобы учесть все мелочи. Видеть, как преображается дворец и Нарния в результате затраченных усилий, было лучшей наградой, но чтобы ее получить, приходилось делать и то, что девушке было не по душе. Куда деваться – жизнь не состоит из одних лишь удовольствий! Но Арханна явно преуменьшила число неприятных моментов.
- Смотрю, ты с Карой очень сблизилась, - заметила Сьюзен ненароком. – Гуляете вместе, по Нарнии путешествуете.
- Королева Кара очень любезна. Она знакомит меня с новым укладом жизни и помогает влиться в нее. Уж кому, как не ей, знать, насколько это сложно? – нейтрально ответила Арханна.
- Ей тоже помогали, - несколько обиженно заметила Сьюзен. Слова подруги звучали так, словно Каре пришлось пробиваться в одиночку, да еще сквозь тернии.
- Да, я знаю, - легко согласилась Арханна, про себя подумав, что некоторые препятствия на пути у девицы из Теребинтии все же были. Ровные, но все-таки прохладные отношения старшей королевы и супруги Эдмунда можно было заметить невооруженным глазом, а у орландки на такие вещи глаз был наметан. Однако заговаривать об этом Арханна не стала: успела уяснить, что нарнийцы не любят, когда запрятанные в самые глубины темные мысли и желания вскрываются точным словесным уколом. Потому девушка промолчала и тихо вздохнула.
Помогать подруге было, конечно, увлекательно и полезно, но то лишь помощь… Места, на котором Арханна видела бы себя, она так и не нашла. Чем она будет заниматься, когда свершится свадьба и судьбы ее и Питера станут навеки связаны? Какую службу может сослужить Нарнии и, главное, сумеет ли это сделать, не оглядываясь назад, в прошлое? Ведь там была Орландия, где Арханна родилась, выросла, где прошло ее детство. Семья ее хотя и испарилась вместе со смертью отца, но призрак ее витал в Анварде… А в Нарнии семью Арханна пока не отыскала, и это ее тревожило.
Будто что-то мешало отдаться на волю течению реки, в которую она вошла по колено. Нужно лишь расслабиться, довериться ему… Но не выходит, не получается! Все внутри протестовало, возражало и не позволяло вести себя так необдуманно – ведь на примере отца и собственной судьбы Арханна привыкла просчитывать последствия своих действий. При дворе, где оброненное случайно слово может спустя месяцы послужить поводом для обвинений и зерном интриг, иначе не продержаться. Высокий пост лорда Эснека вызывал у завистников желание занять его место, и его дочь с младых лет взяла за правило смотреть на жизнь здраво, по мере возможности избегать конфликтов и действовать решительно, коли нет мирных путей разрешения спора. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя давать даже шанс задеть себя. Эта установка вошла в кровь и плоть Арханны слишком глубоко, чтобы от нее отказаться.
Дни шли, и все крепло ощущение, что она делает что-то не так. Арханна анализировала, пыталась понять, в чем же состоит ее ошибка, а когда поняла, то с ужасом осознала, что крепость свою отпереть не способна. Неприступная цитадель, коей девушка окружила свое сердце, имела лишь один выход – ворота, ключ от которых в самый нужный момент потерялся. А стены высоки, чтобы их перепрыгнуть… Несколько раз Арханна, преисполненная отчаянной решимости, пыталась это сделать – буквально через силу она заставляла себя раскрыться перед кем-то, поведать, что мучает и терзает. Еле-еле, лишь благодаря упрямству, что скрывалось за внешней сговорчивостью, дотягивалась она до края стены, но пальцы вечно соскальзывали с камней и она срывалась вниз. Собеседники, будь то Сьюзен или же Кара, только приподнимали удивленно брови и делали это чрезвычайно схоже. Вообще они были во многом похожи друг на друга, наверное, потому и не могли ужиться вместе.