Умение разумно распределять свое время никуда не делось. Помимо работы оставались и свободные часы, так что мальчик часто поднимался на облюбованную башню, но не для того, чтобы насладиться одиночеством и потосковать. Здесь, на огромной высоте, не было любопытных зевак, что помешают серьезному разговору, а вот собеседник доберется досюда с легкостью. Именно его и ждал Эдмунд Справедливый, свесив вниз ноги, любуясь открывающимися с башни видами и слушая крики птиц, кружащихся вокруг башен Кэр-Параваля.
Никто не сумел бы заметить Меара, настолько тихо он летал. Крылья филина устроены таким образом, чтобы жертва не узнала о надвигающейся с небес смерти до последнего момента. Эта птица была самым неслышным ночным хищником из всех существующих в Нарнии, но тем не менее Эдмунд почувствовал его появление. Не слухом, а спиной, кожей, которой коснулись еле заметные потоки воздуха. Филин опустился на площадку башни и оставшийся путь преодолел уже пешком – это выходило у него довольно неуклюже. Подросток погладил своего неизменного товарища по твердым, жестким перьям, и тот легонько клюнул его пальцы, приветствуя в ответ. Благодаря Меару и его подручным Эдмунд узнавал загодя о готовящихся атаках на нарнийцев, избегал опасных засад и строил свои, куда более успешные. Опыт, приобретенный в походе, был ценен не только как боевой. Теперь младший король знал, что война – это не только звон мечей и лязг доспехов. Огромную роль играет разведка. Искусный шпионаж может перевернуть ход всей войны, дать уступающим силам преимущество, которое сломит врага в два счета. Нужно только вовремя услышать то, что не предназначается для твоих ушей, и использовать эту информацию с умом… И ситуацию из-под контроля не выпускать, для чего филин и прилетел.
- Никаких изменений пока нет, хвала Аслану, - ворчливо отчитался Меар, переступая на месте. Эдмунд достал из кармана завернутые в ткань кусочки свежего мяса – хотя в Нарнии и не привечали охоту, королевские гепарды и львы не могли обходиться без обычной своей пищи. Так что для короля раздобыть угощение для своего помощника было делом одной минуты. Птица щелкнула клювом, проглатывая лакомство, и довольно сощурилась. – Все тихо. Воины сдерживают врагов, стягивающихся туда, и тщательно следят за тем, чтобы они не покидали проклятого замка.
- Пусть и дальше не теряют бдительности. Нужно быть готовыми ко всему, - велел мальчик, устремляя взгляд на запад, где должен был поблескивать ледяной дворец.
- Не думаю, что они выйдут наружу. Цель их явно не в том состоит. Поодиночке их легко перебить, а из такой цитадели вырвать будет сложнее, - мудро подметил филин.
- Зато удастся избавиться от всех разом, - возразил Эдмунд. Только бы ничего не сорвалось за всю зиму, ведь с такими врагами многое может измениться. Лидеры сопротивления хитры и изворотливы, принесли нарнийским королям столько проблем и забот. Не зря служили самой Белой Колдунье… Ничего, Ореиусу не впервой охранять границы отбитых территорий. Он никого не впустит и не выпустит из Западного леса, графом которого являлся Эдмунд. Подросток усмехнулся при мысли, что именно на его владениях разворачиваются боевые действия. Повезло, так повезло.
Мысли его потекли в другом направлении. Король скормил Меару остатки мяса и, вытерев руки о штаны, извлек из голенища сапога плотно свернутый пергамент и палочку из свинца и цинка, что заменяла карандаш. Жизнь многому Эдмунда научила – в том числе и тому, что некоторые секреты следует хранить особенно тщательно. Люси однажды нашла спрятанную им карту Кэр-Параваля, и больше такой ошибки мальчик допускать не собирался. Чертеж дворца Джадис он всегда носил с собой, и о его существовании знал только Питер – и то потому, что звался государем. На этот пергамент наносились все данные об устройстве замка, полученные благодаря птицам. Будь у короля возможность, он бы и мышей туда заслал, да те говорить, увы, не умели и были слишком глупы. Приходилось обходиться тем, что есть, но и того хватало, чтобы составить вполне информативную карту, которую постоянно обновляли. Меар регулярно приносил сведения, пополняющие знания Эдмунда о зловещем дворце. Мальчик был единственным, кто переступал его порог. Он бывал во внутреннем дворе, тронном зале да в темнице просидел какое-то время. Король еще усмехался про себя – как неожиданно его предательство принесло пользу! И хотя ее было маловато, эти сведения стали опорой для действий разведки, и теперь у него в распоряжении был сносный чертеж вражеской цитадели.
Порыв ветра вдруг вырвал пергамент из его рук, решив поиграться с ценным документом. Эдмунд, слишком увлекшийся разговором с Меаром, не успел подхватить его – а может, уже стал терять сноровку, приобретенную в боях. Мирная жизнь не способствует острой реакции, всему есть своя цена. Филин расправил крылья и взлетел, намереваясь догнать шальной ветер и отобрать у него добычу. Подросток остался наверху, ругая себя за невнимательность. Это ж надо было так сглупить: хранить карту, как зеницу ока, и потом так ее профукать! Конечно, он восстановит чертеж по памяти, на которую не жаловался, но обращаться так с важными сведениями нельзя! Позор! Это ж сколько времени ему все переделывать теперь…
Филину никак не удавалось настичь свою цель. Он не был приспособлен к безумным гонкам и виражам. Куда лучше Меар справлялся с бреющим полетом, паря в воздухе. Эдмунд уже попрощался со своей картой, как на помощь пришла одна из птиц, крутившихся у шпилей башен дворца. Ловкий сапсан заложил крутое пике и обрушился на пергамент, точно молния в грозу. Пара мгновений, и вот уже самый быстрый летун вцепился в протянутую руку короля острыми когтями, держа в клюве карту и довольно сверкая глазами. Сопящий филин тоже вернулся, но без поклажи. Эдмунд немного растерялся, но протянул вторую руку, думая, что скоро к списку его титулов прибавится и почетное звание жердочки для пернатых.
- Как твое имя? – спросил он у сапсана. Тот что-то невнятно ответил: говорить с занятым клювом было не самой лучшей затеей. Король совсем потерялся. Забрать пергамент он не мог, не потревожив седоков, а птица не могла его просто выплюнуть, иначе все усилия по спасению документа пропали бы втуне. На помощь пришел Меар: делая величайшее одолжение, он взял бумагу в свой клюв, надолго выбыв из беседы, о чем явно жалел. Освободившись от ноши, сапсан звонко ответил: