Она узнала, что дело очень странное, и что отцу неизвестны все материалы, этим занимается спецотдел, а все остальные помогают им как могут, но делятся с ними крохами, из которых картина не складывается: личность убитого не опознана (“составить фоторобот, раз уж фото трупов показывать не комильфо, и расклеить по городу – обязательно кто-то его узнает”, – была уверена Котя), от чего он умер не разглашено (“загрызли его, тут и ежу понятно”), свидетелей нет (“требую вызвать на допрос ежей!”).
В её голове дело раскрывалось легко, а убийцей был садов… Нет, не садовник, но хотя бы садовый гавиал, если бы такой существовал.
“Мне скучно и грустно, и некому руку подать,” – думала Котя, страдая как Чехов. Только он страдал от похмелья, а не пробовавшая ещё алкоголя, глоток шампанского на Новый год ведь не считается, Котя страдала от безделья. Может кого-то эта формулировка бы смутила, ведь безделье – оно должно быть в радость, но Котя рвалась в бой. Дела, которыми её нагружали ба с мамой, ей совершенно были не по душе, а вот гулять и щёлкать семечки с Лили, это она за милую душу.
Её ужасно расстроило, что она не смогла пойти на пикник и попробовать наконец-то алкоголь, наверняка мальчишки бы принесли, или на речку сходить, ещё у них было озеро, где можно было кормить уток, но даже на идею выгулять Тарзана мама лишь сказала, что дочь совсем чокнулась – со скелетом гулять. Пришлось отложить идею в долгий ящик, ведь когда-нибудь люди бросят предрассудки и не станут считать тебя за подобные выкрутасы психом, а возможно даже начнут умиляться, как умиляются детям, когда зимой они таскают за собой варежку на резинке и утверждают, что это их пёсель. Котя так делала, ведь настоящего пса ей заводить не разрешали, а вот у Куана был классный огромный Зефир и это вызывало в душе девочки зависть.
И вспомнив о Куане, она вновь стала ругать себя за то, что глупо отослала ему собственное селфи, а он хотел уже зафотошопить, наглец и пострел, везде успел, а теперь стал недоступным, как дорогой коньяк (что-то такое бы точно ляпнул Дилан Райт, считала Котя). Но если гора не идёт к Магомету, то Магомет не гордый – сам пойдёт к горе.
Решив для себя эту несложную задачу, она весь вечер уговаривала родителей отвезти её завтра к Лили, аргументируя тем, что иначе она съест им мозг.
Проспавший всю вторую половину дня Джон сказал, что подумает, для начала он хотел разузнать, нет ли новостей в расследовании, и ко всеобщему разочарованию, их не было, а значит и ограничения на гулянки оставались в силе. Но Котя-то гулять не собиралась и хлопала перед ними честными глазами:
– Родители, я с ума сойду тут сидеть, мне нужно в люди! Я хочу поболтать с Лили, а вы всё-всё запретили! И какое тогда счастье от каникул? Я как Рапунцель у вас сижу в комнате.
Отец разгадывал кроссворд, желая отвлечься от тяжёлых дум, мама стояла за его плечом и подсказывала то, что знала, а бабулита увлечённо смотрела турецкий сериал в наушниках, где Серкан обивал порог Фатимы, и если бы не миссия отпроситься, то Котя уже давно сидела бы рядом и обсуждала, какой он нехороший, но ужас какой красивый. И остальные бы тоже подключились к просмотру, потому что турецкие мужчины не оставляют равнодушными никого.
– Так не сиди, у нас дом большой, есть сад, в котором, кстати, растут сорняки, – напомнила мама, вновь находя чем развеять безделье дочери.
– Нет уж, мы с сорняками слишком разные, чтобы сосуществовать в одной плоскости, – замотала головой Котя, и даже потрясла ладонями, словно эти сорняки налипли к ним. – Поэтому не пересекаемся.
– Вот и вырви их, чтобы точно больше не пересекаться.
– Мам, – она вдруг посмотрела на неё серьёзно, – ты столько говоришь о том, как наслаждаешься работой в саду, получаешь энергию земли, да? – Анна кивнула, всё было так, и таким благом ей хотелось поделиться с дочерью. – Так вот, у меня земля энергию только отбирает, как вампир. Вот если бы мы завели животных…
– О, снова эта пластинка, – запричитала Анна.
– А кто бы за ними следил? – Пригладил усы папа, случайно нарисовав себе ещё один ус ручкой. Без формы в обычной домашней одежде он смотрелся как типичный фермер, который в гараже держал трактор в тон своей шевелюре – ржавый, но бойкий, а в стойлах коней и коров, тоже бойких и полных молока. – Только не говори, что посвятила бы себя животным.