– Есть.
– Давно завели?
– Лет восемнадцать-так назад.
– Капец, – осознал Райт и только тогда опустил пушку, жестами призывая сделать это и других.
Борз подошёл к сыну и положил ладонь на холку, призывая волка успокоиться и показать, что пришёл с миром. Девочку нужно было забрать и отдать родителям, их бабушка подняла на уши весь город и даже дозвонилась до Зээва, чтобы он организовал поиск в лесу, всегда галантный с дамами бывший вожак мгновенно проникся её несчастьем и её довольно быстро нашли.
Девочка выдохлась от переживаний настолько, что даже не заметила, как вожак взял её на руки и передал Дилану, на губах её теплилось беззвучно “Зефир”. Сам Хоуп потрепал сына и шепнул, что с нею всё будет хорошо, отправил его домой. Сам Райт не впервые видел оборотня в волчьем обличии, но для некоторых его подчинённых такой опыт был новым. Они ловили каждое его движение, поражённые размерами, мощью, исходящей от него силой. Вряд ли без оружия они смогли бы выстоять против такого соперника. Он вызывал уважение и страх, и это был даже не альфа.
Никто не спорил, верно оценив ситуацию и видя, что “пёс” действовал из лучших побуждений. Тем более ранее в лесу нашёлся труп собаки. Это был скромного размера бультерьер, который выделялся крепкой мускулатурой, в момент агрессии такой вёл себя словно вышедший из-под контроля, и если вцепится мёртвой хваткой, то считай, пропало. На теле его не было найдено каких-либо признаков насильственной смерти, но мощная челюсть была в крови, и никто не сомневался в чьей. По предварительным результатам в ходе изучения следов укуса медэкспертиза заключила, что в смерти офицера виновен этот самый пёс, который и загрыз первую жертву, личность которой так и не была определена, ставить в известность о его смерти было некого, и по истечении недели его похоронили на местном кладбище под табличкой со специальным номером, а Джона похоронили под громоздкой могильной плитой “Любимому сыну, мужу, отцу, другу, коллеге и лучшему человеку”.
Дело вскоре было закрыто.
--
3 – Вабильщик – Охотник, приманивающий птицу и зверей
4 – Манок – свисток, имитирующий голос птицы или зверя, способный подманить их на выстрел
Глава 5.1
Даже воздух стал невыносимо тяжёлым, и Анна не хотела оставаться в городе, где каждый считал своим долгом высказать слова утешения и поддержки, а в доме каждая мелочь напоминала о любимом муже, поэтому после похорон она собрала вещи, заказала службу перевозки и переехала с дочерью к родителям в другую страну на далёком континенте. Жанна, которую она звала с собой, наотрез отказалась покидать родной дом, к тому же ей не хотелось уезжать далеко от мужа и сына, похороненных на этой земле.
На удивление, Котя отнеслась к переезду спокойно, после происшествия в лесу ей было стыдно перед Зефиром, самым ярким впечатлением осталось как он поджимал уши и скулил, испуганный выстрелом. Она ругала себя за то, что стреляла при нём, что вообще взяла с собой этот пистолет, когда, оказывается, пёс уже был найден.
Ей было жалко покидать родной дом и друзей, покидать любимую бабулиту, но остаться она не могла, и понимала, что смена обстановки может помочь залечить раны. На новом месте она ходила на танцы, но прежнего запала уже не было, ведь после тренировки её не забирал, как прежде, любимый папа, и вскоре её попросили не ходить. Она смотрела любимые передачи, и каждый раз перед глазами вставали сцены из леса, поэтому и это хобби перестало быть таковым. Она даже не могла больше смотреть и умиляться пёсикам, вспоминая того, который загрыз отца.
Всё больше она проводила время с мамой за просмотром шоу о топ-моделях, сама не замечая как ей становилось это интересно. Или же нет, но юный темперамент требовал найти якорь. Мама радовалась, что дочь вышла из депрессии и перестала проситься навестить бабулю, с которой первое лето висела на телефоне чуть ли не двадцать четыре на семь. Начавшийся учебный год внёс свои коррективы, созваниваться они стали реже, а к концу года и того меньше, чем раз в неделю. Пропущенная годовщина смерти отца, на которую Анне не хватило духа приехать, а лишь отправив деньги, тут же высланные назад, поселила в сердце дочери маленькую червоточинку. Она чувствовала, что это неправильно, ей были стыдно перед собой, перед бабулитой, и свело их созвоны к разу в месяц.
С Лили она тоже общалась редко. Когда всё только произошло, как знающая о потере отца не понаслышке, подруга купала её в сострадании и утешении, но Котя этого не хотела. Она огрилась, выпускала колючки и в итоге добилась того, что Эванс от неё отстала, оставаясь в прошлом.