– И не говори, – поддержал он её. – Я вот снова пробовал тесты сдавать, перейти в наш элитный отдел, сейчас как раз хотят взять нового сотрудника.
Один из офицеров был переведён в другой округ и в отряде лично под руководством Диана Райта появилось вакантное место, которое Джон хотел занять. Дилан был его другом, но по блату никого в свои ряды не брал и не рассказывал о делах, поддерживая уровень секретности.
– Какой отдел? – Тут же навострила уши вернувшаяся Котя. Её интересовало абсолютно всё, она в каждой бочке была затычкой.
– А никто не знает, чем они там занимаются, но считаются элитой, – до него доходили некоторые слухи, но сам распространением возможно дезинформииующего материала считал неприемлемым. – Как только вступлю в их ряды и узнаю, расскажу тебе первой обязательно, – щёлкнул он дочку по любопытному носу. – Смотри у меня, любопытная Варвара.
– Так интересно же, – она села за стол и глядела горящими глазами на торт, а мама стала ей накладывать в тарелку полезную еду. – Ну, мам, давай сначала вкусненькое.
– Ты же сказала, что всё вкусное?
– Да, но есть же повкуснее еда, а есть менее вкусная, но тоже вкусная, ба, – прикрывая тарелку руками, она покивала, глядя на бабушку, та не спорила, прекрасно зная о вкусах внучки. – Поэтому предлагаю начать с верха!
– А я предлагаю закругляться с революцией, – примирительно сказал папа.
– Если всё есть, то я сама стану круглой!
– Ты обещала поесть всего понемногу, – ввернул он ловко аргумент. – Так что держи своё слово.
– С вами, мистер полицейский, нужно держать язык за зубами, – проворчала дочь, убирая руки от тарелки, и мама смогла положить ей порцию пасты, мяса и тушёных овощей, а бабушка подвинула ближе блюдо с пирогами.
– Естественно, – улыбался он в пышные рыжие усы.
Котьке оставалось только расстегнуть пуговицу на джинсах, утягивающих фигуру в пока ещё слабо-очерченные песочные часы, и нацепить на грудь салфетку, иначе она рисковала запачкать выходную блузку с рюшами, которую выпрашивала у мамы очень долго, ведь ела она как поросёнок, и с этим леди Анне предстояло ещё работать. Но дочь охотно шла на контакт, ей хотелось стать красивой и разбивать мальчишеские сердца направо и налево. Это в детстве она вела себя как одна из них: бегала повсюду как сорванец и попадала в неприятности, но когда перешла в среднюю школу и у неё начали развиваться девичьи округлости, не столь выраженные как у остальных одноклассниц, но уже и не плоскости, то Котя решила утереть им всем носы и стать к концу учёбы королевой школы.
В дверь позвонили, хотя гостей никто не ждал. Оказалось, пришёл папин коллега и по совместительству друг офицер Дилан Райт.
– О, у вас праздник, а я не вовремя, – сокрушался он. – Но мне придётся украсть вашего главу семьи, дела-дела, – он был высок и накачан, и в форме выглядел как самый настоящий крутой коп, особенно когда надевал чёрные очки и курил. А ещё он любил шуточно заигрывать с Котей. – С красивой девушкой всегда нелегко, она либо снится, либо спать не даёт, – он подмигнул ей. – Признавайся, все сердца разбила одноклассникам?
– Они что хрустальные, чтобы бить их? Если так, то нафиг их, – мама шикнула на неё за то, что снова речью не следит, Райт рассмеялся – непосредственная девочка всегда говорила то, что думает.
– Красавица, скорее взрослей и давай к нам в полицию, в отделе нужны такие цветочки.
– Я не цветочек, – отвечала она, гордо выпячивая грудь. – И в полиции сами служите. Лично я собираюсь в экспедицию изучать разных животных.
– Отучись сначала, экспедиторша, – пожурил её отец, погладив по голове на прощание. Они переглянулись с Диланом, тот хоть и шутковал, но был серьёзен, а значит случилось что-то из ряда вон выходящее. – Анна, не жди меня, ложись спать как обычно. Может быть задержусь.
Он распрощался и отправился в участок, а дамы пересели к большому телевизору в зале, где Котя, прочитав сообщение в чате класса, что раз многие не смогли сегодня, то встреча переносится на завтра, и проголосовав за пикник, она откинула телефон подальше и включив телевизор сразу же наткнулась на индийского гавиала, который пытался сожрать оператора – он тыкал своей тупой мордой в камеру, раскрывал хищно узкую пасть, открывая вид на ряд своих маленьких острых зубов.