Она схватилась за голову – так много магических потоков в одном месте. Ринулась вперед, не теряя ни минуты. Прасфора добежала до приборов, растолкав всех инженеров, и тут в машинное отделение ворвался Кэйзер – люди в мундирах замерли.
– Не смейте! – крикнул он. – Даже не думайте! Вы ничего не понимаете. Все драконы, грифоны, големы, да даже люди… Я чувствую, как его тень начала таять! Эта война необходима! Ее запомнят – и нас запомнят, такими, какие мы есть.
Девушка не ответила. Не нашлась со словами.
Прасфора Попадамс дернула за несколько рубильников, как объяснил дядя – приборы зажужжали еще сильнее, крылья «дракона» захлопали с новой силой. Инженеры стояли, не понимая, что делать, не понимая, что происходит – просто ждали указаний, боялись принять решение сами, не могли разорваться между двух огней, молотом и наковальней.
Приборы вспыхнули: потрескались рубины, полопались трубки, и пламя, вечноголодное, вечнообжигающее, раскрыло сотни своих пастей.
– Прыгайте, – тяжело дыша и держась одной рукой за голову, второй, механической – за обшивку, сказал Кэйзер. – Прыгайте!
На мэре двуединого Хмельхольма лица не было.
Инженеры непонимающе взглянули на Кэйзера.
– Прыгайте, – повторил он. – Это приказ.
Пока мужчины в мундирах поправляли плоские ранцы за спиной и спрыгивали вниз, раскрывая полотняные парашюты, мэр и Прасфора молча смотрели друг на друга.
– Простите, – вдруг зачем-то громко и отчетливо, перекрикивая сломанные приборы, сказала Прасфора. – Правда, простите.
Мэр Хмельхольма ничего не ответил – развернулся, хватаясь за обшивку трясущегося «дракона», и поспешил прочь, на верхние ярусы, к «носу». В голове слабо отзывалась мелодия – всего несколько нот – и мэр жалел, что нигде рядом нет пианино.
Всего четыре ноты: та-та-там-там…
Ветер ласкал мокрые листья, трепыхал ветки, заставляя Хмельхольм шуршать своим багрянцем: город будто выдыхал морозную свежесть, такую влажную что, казалось, воздух сам по себе стал если не океаном, то хотя бы озером. Лужи на дорожках разбивались на зеркальные осколки, не в силах устоять перед маленькими капельками дождя, моросящего неспешно, но уверенно. Алые черепичные крыши заменяли солнце, и Хмельхольм гипнотически усыплял, клонил в сон даже тех, кто был полон сил и энергии.
Кельшу не просто не спалось – на месте не сиделось. Сначала он пытался кое-как коротать ожидание в «Ногах из глины» за кружкой нагретого пива, но никак не успокаивался – все казалось неуютным и чужим. Боясь пропустить начало войны, он сделал себе теплого молока с маслом и медом, оделся и вышел на улицу, под моросящий дождь, который его совсем не смущал.
Не до таких мелочей было.
Город стоял на ушах – и это не просто чувствовалось, а становилось видно. Даже в такую убийственно-унылую погоду, единственной краской которой остались крыши и листья, жители стояли на улице: кто на крыльцах, кто на улице, кто – просто высунулся в окно. Все они ждали обещанную войну, до последнего не хотели ее наступления, но ждали – чтобы успокоиться, поменять планы и действовать исходя из новых обстоятельств. Теперь уже не просто вероятных, а свершившихся.
Кельш очень переживал из-за Прасфоры. Его так перепугал вид дочери, когда та только вернулась из горного города, рассказывая про грифонов и дядю, что он не мог позволить ей дойти до такого же состояния второй раз.
Хозяин «Ног из глины» сделал глоток молока – оно уже остыло. Оказалось, в мыслях он простоял довольно долго.
Первыми нотками надвигающейся войны стали крики, видимо, особо глазастых горожан, заоравших: «големы!». В простой житейской ситуации этот крик никакого аншлага эмоций бы не вызвал, ну подумаешь, голем и голем, дело пустяковое. Но сейчас взоры устремились вдаль, в сторону гор – на полях очерчивались колонны марширующих истуканов.
Кто-то подбежал к Кельшу.
– И что нам теперь делать?! – спросил горожанин так, будто Попадамс был избранным главой несуществующего ополчения.
– Не знаю, – честно признался тот. – Ждать и надеяться.
Потом внимание всего города переключилось на небо – ровно тогда, когда в воздух поднялся «дракон». Поначалу никто толком не разобрал, что это такое, но кому-то – видимо, тем же глазастым – удалось разглядеть очертания скелета и огромные крылья.
И вот тут началась паника.
– Это дракон!? Они что, поднялись в воздух?!
– Это не дракон… это мертвый дракон!
– Но магия на такое неспособна…