Это была первая смерть, которую она видела. У нее умер дедушка, умерла прабабушка, но она не видела, как они умирали. И не было ей так тяжело и страшно. И никогда у нее не болело сердце, не пересыхало во рту, как теперь. Она знала, что от сердца принимают какие–то таблетки, но Павлу ничего не скажет. Пусть не думает, что я слабая, что и мое сердце может болеть.
— Сколько у тебя пачек?
— У меня?.. Сейчас посчитаю. Сто две пачки. Купюры сотенные. По пятьсот купюр в пачке. Это — пятьдесят тысяч. А если их помножить на сто две — получим пять миллионов сто тысяч.
Она написала на бумажке: «5 000 100 тысяч рублей».
— А у тебя?
— В десять раз больше: пятьдесят один миллион.
— Ой–ой!.. Как много!.. По сколько же рублей мы можем дать каждой семье?
— Давай посчитаем.
Он достал из ящика стола калькулятор, стал считать.
— В Сосновке и районе живет сорок тысяч человек. Поделим нашу сумму на сорок тысяч. Получим сто двадцать пять рублей двадцать пять копеек.
— Только–то?
— Но это на одного человека. А если в семье шесть–семь человек, то уже получится приличная сумма.
— А мне казалось, у нас так много денег.
— У нас еще есть доллары. Мы с тобой и их посчитаем, но распорядимся после того, как приедет к нам Командор. И надо, чтобы знали все ребята. Они ведь тоже получат свою долю.
— А им… тоже, как всем?
— Да, у нас строгий порядок: мы все деньги делим поровну.
— Ну, хорошо. Давай теперь посчитаем зеленые бумажки. Тот чемодан будет потяжелее.
Да, второй чемодан был объемистым и тяжелым. И раскрыть его оказалось непростым делом, но Павел острым топориком поддел крышку и взломал замок. Купюры долларов были разные: от сотенных до полтысячных. Считали долго. Итог оказался впечатляющим: двадцать четыре миллиона долларов. Затем на стол взгромоздили три целлофановых свертка. Во всех трех были слитки, похожие на маленькие кирпичики. Павел прикинул на глаз и на вес, сказал:
— Килограммов пятьдесят будет!
— Пятьдесят килограммов! Золота!
На улице послышались голоса. Раздался стук в дверь:
— Открывайте! Милиция!
Павел поднял руку, призывая к спокойствию. Подошел к телевизору, запустил руку внутрь аппарата. На полу рядом со столом открылся люк. Павел нырнул в него и тихо проговорил:
— Подавайте чемоданы и свертки.
Александра подала ему, и Павел минуты три еще находился в подвальном помещении. С улицы кричали:
— Откройте! Будем взламывать!
Павел так же спокойно подошел к телевизору, нажал какую–то кнопку или рычажок, люк закрылся. Потушили свет, вышли в главное помещение гаража. И здесь еще посидели с минуту за столом, потом Павел приоткрыл главную дверь, спросил:
— Кто там?
— Майор Киркун, начальник милиции.
Павел открыл дверь. В гараж вошли майор и с ним два милиционера. Александра их не видела, но Павел знал обоих. Смотрел на них вопросительно; им было неловко, они отворачивали взгляд.
Майор, ничего не сказав, стал осматривать помещение гаража. Он что–то искал.
— Где деньги?
— Какие деньги?
— Вы привезли деньги.
— Кто вам сказал? — испуганно спросил Павел. Ему подумалось: кто–то предал! Но отвечал спокойно.
— У нас нет денег. Откуда они?
— А где вы были?
— На дорогах катались.
— Вы мне говорите правду, мы ведь все равно узнаем.
Павел осмелел, пошел в атаку:
— Господин Киркун! Что с вами случилось? Раньше вы к нам не придирались, и мы вам давали деньги для выплаты зарплаты. Вы их принимали и нас не спрашивали, где мы берем. А берем мы их у подпольных бизнесменов — торговцев водкой, наркотиками. Себе мы ничего не оставляем, все отдаем людям.
Киркун смутился, отвернул в сторону взгляд. Виновато проговорил:
— Велено пресечь вашу деятельность.
— Пресечь? Ну, это уж дудки! Наша партия зарегистрирована, как и та партия, в которой вы состоите.
— Я не состою ни в каких партиях!
— Как же это так! Недавно вы состояли в партии коммунистов и там выросли до капитана, а потом перебежали в партию демократов. Здесь вам дали звание майора. Вы предатель и перебежчик. Об этом все знают.
— Ну, ладно! Хватит, раскудахтался. Вот ордер на арест. А заодно и этого… твоего дружка прихватим.
Повернулся к Александре.
— Ты кто такой? Откуда явился? Давай документы.