— Раскинул лагерь у подножия Седла прошлой ночью и взобрался туда с первым проблеском дня, — решился наконец прервать молчание Хэзэрд уже после того, как они в полном молчании съели завтрак и помыли посуду.
Гэс кивнул. Юношам несвойственно так долго предаваться унынию, и поэтому язык у него начал постепенно развязываться.
— Небось, теперь уже спустился, валяется в лагере и чувствует себя, что твой Александр Македонский, — продолжал Хэзэрд. — Да и кто может его за это упрекнуть? Только хотелось бы мне, чтобы это были мы.
— Он наверняка спустился, — заговорил наконец Гэс. — На этой скале должно быть чертовски жарко, тем более что солнце в это время года палит нещадно. Ведь и мы — помнишь? — собирались начать восхождение как можно раньше и спуститься тоже пораньше. Да и у любого, у кого достало ума добраться до вершины, должно хватить здравого смысла спуститься прежде, чем скала накалится, а руки и ноги станут потными.
— Да уж башмаков он с собой не брал, это точно. — Хэзэрд перевернулся на спину и принялся лениво рассматривать белое пятнышко флага, бодро развевающегося на краю пропасти.
— Погоди-ка! — Он резко поднялся. — Что бы это могло означать?
С вершины Полукупола сверкнул луч света, отброшенный металлическим предметом, за ним последовал второй, потом третий. Юноши пришли в неописуемое возбуждение и, откинув головы назад, старались получше разглядеть сигналы.
— Ну и олух! — завопил Гэс. — И чего он не спустился, пока было прохладно?
Хэзэрд медленно покачал головой в знак того, что вопрос слишком сложен, чтобы ответить на него сразу, и что с суждениями по этому поводу лучше повременить.
Вспышки продолжались. Юноши вскоре заметили, что они следуют через разные промежутки времени, а временами совсем пропадают. Вспышки были то долгими, то короткими, они мгновенно появлялись и так же мгновенно исчезали, иногда они прекращались на несколько секунд кряду.
— Догадался! — По лицу Хэзэрда было видно, что его осенила какая-то идея. — Догадался! Этот парень, там, наверху, пытается нам что-то сообщить. Он посылает сигналы карманным зеркальцем: точка, тире, точка, тире, — понимаешь?
Гэс тоже начал догадываться.
— Знаю, знаю. Так в войну сигналили. Это называется гелиограф, правильно? То же, что телеграф, только беспроволочный. И сигналят так же: точка, тире.
— Ну да, азбукой Морзе пользуются. Хотелось бы мне ее знать.
— Да, это азбука Морзе. Этому парню наверняка что-то нужно нам сообщить, иначе чего ради он стал бы эту возню затевать.
Сигналы вспыхивали и исчезали с неослабевающим упорством до тех пор, пока Гэс не закричал:
— Этот парень попал в беду, вот в чем дело! Скорее всего, он расшибся или с ним что-нибудь произошло!
— Еще чего придумаешь? — насмешливо спросил Хэзэрд.
Гэс достал ружье и три раза подряд разрядил оба ствола. И не успели замолкнуть раскаты эха, как им ответила целая вереница вспышек. Смысл сигналов был настолько очевиден, что даже недоверчивый Хэзэрд убедился: опередившему их человеку грозит серьезная опасность.
— Быстрей, быстрей, Гэс, — закричал он, — давай собираться! Я займусь лошадьми! Наше путешествие в конце концов оказалось не таким уж бесполезным! Нам придется взобраться на Полукупол хотя бы для того, чтобы выручить этого парня! Где карта? Как нам добраться до Седла?
— «Выбрав конскую тропу, что идет ниже Вернальских водопадов, — читал Гэс путеводитель, — турист, энергичным шагом преодолев милю пути, подъедет к знаменитому Невадскому водопаду. Неподалеку от него, возвышаясь во всей своей красе и величии, стоит на страже Чаша Свободы».
— Пропусти эту чепуху, — нетерпеливо прервал его Хэзэрд. — Тропа — вот что нас сейчас интересует.
— Ага, вот оно где! «Следуя по тропе, идущей вдоль водопада, вы подъедете к развилке. Левая дорога ведет к Малой Йоземитской долине, Гнезду облаков и прочим достопримечательностям».