Голод
Голод
Когда позвонили с новостью, что мама в больнице, я первым же рейсом улетела к ней. Первые минуты этой новости были странными, ведро из чувств, которое рухнуло на меня в тот момент, я расхлёбываю до сих пор. Помню, одна рука, листая смартфон, покупала билет, вторая рылась в поисках вещей чёрного цвета. Через несколько сложных дней пришло понимание, что они не пригодятся, что, набрав гору чёрных свитеров, я позабыла про дополнительную пару носков, что буду мёрзнуть, и по возвращении промозглый март подарит мне двухнедельный больничный.
Но всё это будет потом.
Я собирала вещи, испытывая ужас полной неизвестности, он холодным потом растекался по телу, позже не давал сомкнуть глаз в самолёте, всё время был рядом и нашёптывал: что ты будешь делать? как ты справишься с этим? что будет дальше? когда ты вернёшься? И дальше, дальше, унося меня комом в глубину подсознания. А там, в этой глубине, знаете ли, ничего хорошего не было.
Муж одним глазом следил за вещами, улетающими в сумку, и предложил не перебарщивать с чёрным.
– Брось, ты же не будешь носить траур полгода.
– Я вообще не планирую носить траур. Она всего лишь в больнице.
– Ты себе это скажи. Или действует принцип «готовься к худшему, надейся на лучшее»?
– Отстань! – ему хорошо, у него идеальная мать, душка отец, а в прошлом прекрасное детство, взаимопонимание и идиллия, о чём большинство только мечтают. Он не ходил к психологам работать с внутренними конфликтами, его не заставляли представлять диалог с матерью, снова и снова воспроизводить сцены из детства. Не он рыдал после сеансов, проклиная всех специалистов, загоняющих самооценку в никуда. Ни один из них так и смог понять, что меня волнуют не отношения с матерью как таковые, а моё отношение к ней. Я не хочу разбираться в её чувствах, куда важнее собственные ощущения и желание, наконец, стать взрослой в её глазах. Хотя мне уже тридцать три, я замужем пять лет, из них четыре выслушиваю про долгожданных внуков, а точнее их отсутствие. Как будто не успеют они родиться, и я тут же передам их матери.
– За что ты так её не любишь? – вопрос, не имеющий ответа, его задавали сотни раз с момента, как я уехала из-под родительского контроля почти десятилетие назад. Вопрос, изводящий меня, стоило услышать мамин голос в трубке телефона. Вопрос, который я боялась задать сама себе.
***
Мы сидели в больничном коридоре, с моей помощью мама съела ложку супа и запила компотом с хлебом. Врач заявил об успехе, потому что когда её доставили, та отказывалась от любой еды, хотя у неё не было сил самостоятельно ходить и поднять стакан воды. Поэтому меня и вызвали, нужно срочное решение – кормить насильно, отправить к психиатрам или отпустить домой. Ответственность переложили на ближайшего родственника – дочь. При встрече врач долго рассматривал меня, постоянно поправлял очки и совал свой толстый нос не туда:
– Вы неплохо выглядите, прилично одеты, не похожи на сильно пьющую, – запнулся, продолжил, – в смысле совсем не похожи на пьющую.
– Не очень понимаю, о чём вы. Мы обсуждаем здоровье матери или мою внешность?
– Вы же должны понимать, что отказ от еды – не следствие болезни. Причина в психическом состоянии, безразличии к происходящему вокруг, мотивации жить, если хотите. Отсутствие аппетита может иметь необратимые последствия, – он собрал ладони в кулак, подпер подбородок и сухо продолжил, – слабость и потеря трудоспособности всего лишь начало. Мне не хотелось бы рассказывать, что может произойти с вашей мамой дальше, ведь на данном этапе у вас есть шанс ей помочь!
Доктор откинулся в кресле, оправил халат и развел пухлыми ручками – ему-то голодание точно неведомо: «Это очевидный протест. Ваша мать хочет внимания! Я ожидал, что в мой кабинет зайдет потрёпанная повседневностью дамочка, возможно со спиртным на одной ноге, которая оставила мать много лет назад и не интересуется её судьбой. А пришла уверенная, молодая и полная энергии женщина. Поэтому прошу простить, если обидел, но ваша мама рассказывала про вас невероятные истории, что, право, может стать мне оправданием. Признаюсь, удивили».
Доктор не сдержался и откровенно рассмеялся, а дальше поведал, что дочь, то есть я, у мамы глубоко несчастна, замужество далось ей тяжело, лишь бы выскочить и успокоиться. В паре царит такая нелюбовь, что на появление внуков можно не надеяться, хотя именно дети спасут семью, сплотят всех, и дочь, наконец-то, поймет, ради чего создана женщина.