Милый. Он был легок и вкусен, как десерт, не приносящий настоящего насыщения, но доставляющий удовольствие. Что-то вроде желе из свежих ягод со взбитыми сливками. Легкое джелато с холодным шампанским, ударяющим в голову пляшущими пузырьками.
Подмастерье так и не нашли. Решили, что сбежал с местной красоткой, пропавшей примерно в то же время. Труп девушки обнаружили спустя пару месяцев, опознали по одежде и сверкающим браслетам на полуистлевшей плоти. Про мальчика к тому времени уже все забыли, мастер нашел себе других помощников, собор продолжал строиться, а Элиза уехала из Барселоны - делать там больше было нечего.
Сейчас она вернулась. Договорилась встретиться с Хуаном, который расточал ей комплименты на сайте уже полгода. Он должен приехать завтра, а пока можно наслаждаться покоем и предвкушением.
Элиза остановилась в отеле "Каталония" - мраморный холл, лобби с кожаными креслами, кондиционер, кипарисы у входа. Номер в бело-серых тонах, ванна отделана черным кафелем, на фоне которого обнаженное тело смотрится еще более обнаженным - после душа сверкают брызги на коже, "ты ведь хотел бы слизать их языком?" написала она Хуану и отправила ему фотографию из душа - нет, не полностью обнаженную, а целомудренно завернутую в белое гостиничное полотенце: капли на плечах и ямочке между ключицами.
Хуану было около пятидесяти, небольшого роста, лысеющий, располневший - не так чтобы очень, но живот отчетливо проступал под рубашкой. Он мало походил на знойного испанского мачо, но на сайте знакомств вел себя так, как должен был себя вести брутальный мужчина - в его представлении. Расточал комплименты дамам, вздыхал, писал про восхитительные женские коленки и то, что несколько выше, обещал припасть с поцелуями к стопам, таким волнующим, и еще более волнующей груди - впрочем, слово "грудь" он не использовал, а умалчивал - "припасть с поцелуями к тем нежным женским полукружиям, которые приводят меня в полнейший восторг", что-то в этом роде. Элиза никак не могла вспомнить точную формулировку. Да и зачем? Хуан расточал комплименты всем дамам, которые встречались ему в сети, вне зависимости от возраста и внешних данных, но Элиза четко знала, что к ней он был особенно неравнодушен. Влюблен. Она всегда знала, кого можно увлечь в свои сети и полностью запутать в них. Хуан был почти готов отдаться ей вместе со своей лысеющей головой - когда-то он похвалил ее волосы, темные и шелковистые, написал о том, как хотел бы зарыться в них лицом, вдыхать запах, наслаждаться, окутаться ими, но тут Элиза напомнила ему, что, пожалуй, ее волосы не настолько длинны, а он не настолько мал, но о последнем она не стала писать, и тут Хуан выдал ей массу названий средств для ухода за волосами на тот случай, если она захочет их отрастить, причем с почти профессиональными рекомендациями - так Элиза поняла, что Хуан давно интересуется вопросом роста волос и неравной борьбой с их выпадением.
Маленький толстый лысеющий Хуан был влюблен в нее и жаждал встречи. Временами Элиза подозревала его в том, что он мастурбирует на ее фотографию по ночам. Да что там, подозревала. Она была уверена в этом. Запирается в туалете, и... Хотя он жил один. Жена Хуана умерла несколько лет назад, и он уверял, что никогда ей не изменял. Элиза верила, конечно. Верность жене подходила Хуану. Он не пил алкоголя, не курил, не изменял - и дрочил в туалете. Не в постели, нет, а тайком, за запертой дверью. Хорошие мальчики не держат руки в карманах и кладут их поверх одеяла, когда спят.
В преддверии встречи Элиза прислала ему еще одну фотографию, почти откровенную, почти откровенную для Хуана: черная рубашка чуть расстегнута, из рубашки немного выглядывает грудь. Если приглядеться, можно разглядеть сосок - откровенный, большой, выпирающий. Хуан получил фотографию сразу, но не сразу смог ответить. Элиза почувствовала, как у него там, на другом конце мира, перехватило дыхание и встал член. Встал так, что он ответил ей только минут через десять. Элиза прекрасно понимала, почему. Она любила проделывать такие штуки со своими - кем? поклонниками? жертвами? Подогреть интерес, довести до точки кипения - почти до точки кипения, опутать сетями своей привлекательности так, чтобы поклонник уже не мог отказаться от встречи с ней, чтобы ему хотелось потрогать ее, сжать этот самый выпирающий сосок между пальцами, взять его в рот, попробовать на вкус, чтобы желание стало почти нестерпимым. Страсть? Любовь? Похоть? Этого Элиза не знала, но знала точно, что чем дольше разогревается это чувство, это ощущение, тем наполненней будет вкус, наполненней и насыщенней, с горьким полынным привкусом одиноких ночей и семени, растраченного впустую, с приторным кленовым сиропом мечты о свидании.