Ну и черт с ним!
Алекс обхватил растерянную Ярину обеими руками, обнимая так, как все это время желал, и надавив ладонью на затылок, прижал ее губы к своей сонной артерии, пульс в которой стучал настолько громко, что было слышно на весь парк. Он мог поклясться в этом.
Тихо, целуя ее ухо, Александр прошептал:
— Я хочу обнимать тебя, когда ты пьешь, — он хотел большего.
Но посчитал неуместным сейчас упоминать об этом. К тому же, степень близости их тел не оставляла простора воображению, давая четко понять Ярине, что отвращение, было совершенно неподходящим определением его чувствам. Ее бедра дернулись навстречу его напряженному пульсирующему паху, а сама Ярина издала все тот же стон, сводящий Алекса с ума, и провела языком по его шее, оставив влажную дорожку, словно, даже так, смакуя вкус любимого.
И когда, не сдержавшись, она резко погрузила свои клыки в его шею, он с удивлением понял, что вполне может кончить от этого ощущения. Это было… немного ошеломляюще. Но Алекс просто принял данный факт.
Алекса дико, неистово возбуждало, как Ярина пьет его кровь.
— Я люблю тебя, — он глубоко вдохнул ее аромат, наслаждаясь тем, что она застонала от этого признания, крепче прижимаясь к нему, так и не прекратив тихих глотков.
Глава 4
Ярина удивленно смотрела на свои ноги. Последние пять минут.
Пока Саша гремел чем-то на кухне в квартире Каталины, расставляя продукты, купленные по дороге.
Он учел ее просьбу не ехать к нему домой, даже не выясняя почему.
И заставил Ярю одеть носки. С розовыми зайцами на них.
Купил в том же магазинчики, где и еду, и сам одел на нее, там же, в машине.
Это было… мило. Он, вообще, был очень мил эти два часа.
Она не хотела, чтобы он был милым, черт возьми! Ей хотелось другого отношения…
Вздохнув, Ярина осознала, что не испытывала необходимости в этом движении, а сделала так просто… по привычке? Хм, да, похоже, именно по этой причине.
Ярина вернулась к рассматриванию носков, задумавшись над тем, ощущает ли она холод?
И не знала, что ответить самой себе.
Когда, несколько часов назад, Яря пришла в себя, выплывая из странной темноты, окутавшей сознание в последние шесть дней — ей просто было плохо.
И не было деления на категории.
Все тело, каждая клеточка казалась сосредоточением всей возможной муки, всего того, что только могло вызвать боль.
Там, в той странной пустой полуподвальной комнате, где Ярина окончательно пришла в себя, ей было холодно, так, словно она была в Антарктике; ей было больно, так, словно тысячи иголок вонзились в каждый ее нерв, и… Ярину мучило что-то еще, чему она не могла дать определения…
Жажда. Скручивающая внутренности в тугой узел нужда. Голод, который ей никогда не доводилось испытывать.
И только тогда, когда в комнате появились ее мучители, Яря поняла, чего именно ей так хотелось.
Они пришли не одни.
Эти двое привели с собой жертву. Обед для нее. Маленькую девочку, в которой текла горячая кровь…
На миг, Ярину оглушил шум пульса этого ребенка, она почти видела, как алая густая влага течет под тонкой, бледной кожей девочки, безвольно стоящей перед ней, не понимая, что уже почти мертва…
Ей хотелось глубоко впиться в хрупкую шею, вонзить свои клыки, разрывая стенки тонких артерий, и жадно глотать.
И Ярина оперлась на руки, поднимаясь с жесткого камня, на котором лежала все эти дни, не понимая, что скалится, и тихо рычит, подползая к своей жертве…
Яря прерывисто вздохнула при вспоминании об этом, и уткнулась лицом в ладони, терзаемая жгучим чувством стыда.
Именно этот звук — ее рычание, и помог Ярине осознать, как она ужасна. Отвратительна. Она едва не убила маленького ребенка!
Это ужаснуло ее. Заставило отскочить к стене, и вцепиться в камень, лишь бы не дать себе сотворить то, на что подбивали Ярю те, кто превратил ее в такое.
А Хэнк и Вацлав лишь расхохотались над ее попытками противиться новой сущности. И решив показать, что Ярина теперь представляет собой, убили эту девочку на ее глазах…
Выпили всю ее кровь, до последней капли.
Вацлав, словно дикий зверь, вспарывал сосуды ребенка ногтями, и жадно лакал горячую кровь, не обращая внимания, что она стекает по его подбородку, капая вниз, на одежду. А девочка даже не вскрикнула…
Осознав, что начинает всхлипывать от этих картин, терзающих разум, Яря закусила губу, не обращая внимания на легкую боль.
Поняв, что и это, лишь больше пугает Ярину, Цлав начал насмехаться над ней и, подойдя впритык, удерживая ее, не давая вырваться, провел окровавленными пальцами, пачкая Яре губы.
Отвращение от того, что это заставило ее рот наполниться слюной, что ее горло свело спазмом от металлического привкуса, ощущаемого на губах — помутил Ярин рассудок. Собственно, она не была уверенна, что он у нее еще оставался…
С силой, которой ранее никогда не обладала, она оттолкнула Вацлава от себя и, не обращая внимания ни на его проклятия, ни на окрики Хэнка, который требовал, чтобы она остановилась, помчалась к двери, испытывая единственное желание — как можно скорее убраться отсюда. Не слышать их, не ощущать соленый аромат, не видеть стекленеющих детских глаз…
— Яря? Что такое, любимая? — Саша сел перед ней на пол, обхватывая ее щеки своими горячими ладонями. Это было так приятно, что она не смогла удержаться от довольного вздоха. — Тебе плохо?
Она слышала звуки, но не соотнесла их с его приближением.
Все изменилось, все.
Слишком громко все было, слишком ярко, все чересчур, слишком…
Наверное, именно так чувствуют мир животные.
Была ли она теперь зверем?
Саша говорил, что нет. Но Яря не знала, можно ли верить такому утверждению, помня о том, как вел себя Цлав. Тот вампир был диким, безжалостным зверем. Она не хотела быть такой. Но что в этом мире зависело от ее желания?
— Нет, — она покачала головой и снова посмотрела на свои ноги. — Не плохо… кажется.
Ей не было холодно, теперь она точно это поняла. Не после того, как Саша заставил ее пить… Воспоминание об этом было таким ярким…, его вкус на ее языке, его кровь, которую она глотала, пока руки любимого так крепко держали ее… ох, Яря опять испытывала жажду, но совершенно иного рода.
Однако она лишь отвела глаза, подозревая, что так или иначе, но вызывает отвращение у Саши.
Да она сама себе была противна! Чего же тогда можно было ждать от него?
— Я…, - она облизала губы, с трудом перебарывая соблазн его аромата. Понимая, что не сможет долго противиться этому искушению, хотя бы лизнуть его кожу…, всего лишь чуть-чуть… — Я вспоминала. Пыталась разобраться, что произошло…
Стук его сердца слал громче и чаще.
Яря посмотрела на Сашу и увидела, что он, не отрываясь, смотрит на нее, не отводя глаз от губ, которые она только увлажнила.
Это давало надежду. Может, все же…?
Их взгляды встретились, и ей показалось, что мир замер на какой-то миг. Просто все застыло в этой комнате. Само время…
Но потом, Саша чертыхнулся, и резко выдохнув, опустил голову, утыкаясь лицом в ее колени.
Его губы… не шевелились при этом…
Ярина с силой сжала пальцы и мотнула головой.
Интересно, безумие — обычный сопутствующий процесс превращению в вампира? Не могла же она, в самом деле, слышать его… мысли?
— Ты расскажешь мне, что вспомнила? — горячие пальцы Саши скользили по ее голеням, вверх-вниз, нежно гладя.
Не удержавшись, она робко коснулась его волос своими пальцами, осторожно отводя каштановые пряди ото лба любимого.
— Не знаю, смогу ли сделать это последовательно, но я постараюсь, — немного уверенней, от неясного ощущения, дающего ей странную убежденность, что Саше приятно такое касание, Ярина полностью погрузила свои пальцы в его волосы.