Пока Астрид просчитывает направление, я боюсь, что могла назвать неправильный адрес. За последние несколько дней числа могли перемешаться в моей голове. Название могло трансформироваться в какое-нибудь другое, более знакомое, крутившееся у меня в мозгу. Память странная штука и без возможностей отслеживать статистические данные, информация может оказаться размытой. Астрид дольше, чем обычно, ищет нужный адрес, отчего я ещё больше начинаю переживать, что ошиблась. И если так, я могу оказаться где угодно. Наконец, она сообщает — Готово! — и мы выкатываемся.
Я нервничаю, и догадываюсь, что мой Разумобиль держит путь на запад. Что, если мои родители узнают, куда я еду? Они никогда не говорили мне, что я не могла бы пойти на встречу Аналогов. Но я ведь и не спрашивала. А они вообще знают об Аналогах? Я нахожусь на спорной территории между полуправдой и уклонением от неё. Есть вещи, которые я не против совершить, но в то же время, я не хочу расстраивать своих родителей. Затем у меня возникает ещё более худшая мысль. Что, если Бэзила там нет?
Затем ещё одна, а что если он там? Будет ли он рад меня видеть? Мой пульс ускоряется, а желудок начинает сводить, когда я думаю о нём. Думал ли он обо мне на этой неделе? Будет ли у нас возможность поговорить? Сможем ли мы найти тихое место, чтобы сесть лицом друг к другу, слегка коснуться друг друга коленями, чтобы я могла задать ему все вопросы, которые роятся у меня в голове с тех самых пор, как я его встретила? Пока я обдумываю возможные сценарии, мой Разумобиль едет всё дальше и дальше на запад, пока почти через двадцать минут он не останавливается возле неработающего шлагбаума на западном крае Внутреннего Круга.
— Ты хочешь ехать дальше? — спрашивает Астрид, вырывая меня из моих мечтаний вспотевшей и слегка расстроенной тем, что думаю о Бэзиле. Опять. По крайней мере, пластырь снят, и мама не может контролировать моё эмоциональное состоянии.
— 1601, Южный Холстед находится во Внешнем Круге, — сообщает мне Астрид. На экране Разумобиля появляется карта с мигающей красной звёздочкой в нескольких кварталах за стеной. Обычно, когда я покидала Внутренний Круг, я была в семейном вертолёте на пути в лагерь отдыха, но я никогда не была здесь одна.
Во время войн автострады, опоясывающие город, были легко преобразованы в рубежи, укреплённые сталью и бетоном, чтобы выстоять во время самой ужасной из битв, когда каждый населённый пункт сражался сам за себя. Разумеется, расположенный глубже в материке и севернее, наш город раскинулся шире, чем те, что расположены в прибрежных районах, которые десятилетиями страдали от сильнейших ураганов, и в конце концов были поглощены наступающим морем. Так как мы были окружены сельскохозяйственными угодьями, мы смогли дольше получать продовольствие. А в воде до сих пор содержалось достаточно водорослей, чтобы вырабатывать кислород. Папа говорил, что географическое положение было одним из основных факторов выживания. Разумеется, расположение штаб- квартиры Единого Мира в нашем населённом центре тоже совсем не помешало. Когда правительства проиграли, самая большая корпорация в мире навела порядок, начиная со своих задворок, поэтому наш город восстановился гораздо быстрее остальных.
Стены всё ещё стоят, но они больше не заперты. Автоматизированные шлагбаумы через каждые несколько миль отделяют Внутренний Круг от Внешнего. Более привилегированный от менее. Когда я расспрашиваю об этом, родители пожимают плечами и говорят, что так было всегда, просто сейчас это более заметно. Мама любит говорить, что попасть внутрь может каждый, на что я уточняю, настолько далеко, насколько сможет заплатить. На что она отвечает: Мы платим за автоматизированные дороги, безопасность и постоянное сетевое соединение во Внутренних Кругах, так почему бы каждому не платить за те услуги, которыми он пользуется?
— Ты хочешь ехать дальше? — снова спрашивает меня Астрид.
Я колеблюсь. Я могу вернуться домой и поиграть в Скраббл или отыскать Язю. Ворота остаются открытыми, ожидая пока я приму решение. Затем мой желудок отвечает за меня. Во мне грохочет ответ: Иди найди других людей, которые чувствуют то же самое. Я делаю глубокий вдох. — Продолжить движение, — говорю я, пытаясь сохранить уверенный тон.
* * *
Мой Разумобиль выезжает на Холстед Стрит. Всё запущено и в грязи. Здесь не происходило ничего с тех пор, как эта часть города была заброшена. Другие места во Внешнем Круге, например, Южный Круг, начинают возвращаться к жизни, но это выглядит не поддающимся восстановлению с его разрушающимися зданиями и дорогами. Здесь нет солнечных батарей и мельниц. Я подумываю о том, чтобы вернуться, уверенная что неправильно запомнила адрес, или, что ещё хуже, Бэзил дал мне неверную информацию, но затем я вижу группу людей одетых в одежды разных оттенков зелёного и коричневого, весело болтающих, входя в невысокое кирпичное строение с номером 1601 над дверью. Меня омывает облегчение.
Я изучаю толпу. Какое-то мгновение каждый парень выглядит, как Бэзил, но приглядевшись внимательнее, я вижу разницу. Когда Разумобиль подъезжает к обочине, замечаю мужчин и женщин, старых и молодых, даже нескольких детей. Как я вообще найду его здесь? Если бы у него был Гизмо, я бы смогла выследить его. Пока я раздумываю, выйти мне или сдаться и уехать, кто-то стучит мне в окно. Я подпрыгиваю, поворачиваюсь и вижу Бэзила. Дрожащим голосом я приказываю окну опуститься.
— Эппл? — спрашивает он, внимательно рассматривая меня.
Когда я слышу как он называет меня Эппл, я тут же вспоминаю «АРОМАТЫ» и начинаю улыбаться. Он усмехается в ответ, как будто у нас есть какая-то общая шутка. Он даже более красив, чем я помню, и на мгновение я лишаюсь дара речи, потому что он смотрит на меня с такой тоской, которую я чувствую каждый день. Затем он вытаскивает руки из карманов коричневых брюк, откидывает волосы с глаз и неуверенно смотрит на меня, пока я сижу как немая идиотка. С усилием я заставляю себя пропищать: — Я сделала это, — и передергиваюсь от дрожи в голосе. Что, чёрт возьми, со мной происходит? Я тяжело дышу и пытаюсь собраться с силами.
— Я боялся, что мог напугать тебя тем вечером, — говорит он серьёзным и встревоженным голосом.
— Нет! — вырывается у меня. — Нисколько. Я ждала этого вечера всю неделю. — Моя кожа вспыхивает оттого, что я призналась в этом, но лицо Бэзила освещается, как солнцем, выглянувшим из тёмных облаков, и мне становится легче.
— Я тоже, — говорит он и ждёт. Мы пялимся друг на друга и глупо улыбаемся. — Так ты собираешься выбираться из машины?
— Отличная идея! — отвечаю я, как идиотка. Я приказываю двери открыться и отправляю Разумобиль на парковку, но оглядываясь, вижу, что никто больше не приехал на машине. — А где все другие авто?
Бэзил смотрит на меня краем глаза с непонятной ухмылкой. — Не у всех есть личное автоматизированное средство передвижения, Эппл. Есть и другие способы передвигаться. — Прежде чем я успеваю спросить какие, он касается моего локтя. Я покрываюсь гусиной кожей, и по мне пробегает волна дрожи, которая на миг подавляет грызущий меня голод. — Давай зайдём.
Мы идём к двери, где люди расходятся в две очереди чтобы пройти между мужчиной и женщиной, которые тщательно осматривают всех, прежде чем позволить им войти.
— Зачем все это? — спрашиваю я.
— Ради безопасности, — отвечает он.
Я чуть не рассмеялась. — От чего?
— Он неправильных элементов.
— Титан? Гелий? Или ужасный натрий?
Он удивлённо улыбается. — Это какая-то химическая шутка?
— Да! — говорю я, и моё сердце ёкает. — Мало кто воспринимает мой скучный юмор.