* * *
Внутри ярко освещённой комнаты люди сидят за круглыми столами, покрытыми разноцветными обрывками чего-то, что я приняла за бумагу. Тут есть девочки младше меня, парни которым около двадцати. Несколько мужчин и женщин, перешагнувших тридцатилетие, но единственный человек в возрасте моих родителей, это дежурная на другом конце комнаты.
— Что они делают? — спрашиваю я.
— Создают коллаж, как мне кажется, — отвечает мне доктор Деметер.
Я рассматриваю людей в комнате и не думаю, что кто-то пытается творить. Большинство из них тупо смотрят в стену или раскачиваются взад и вперёд. Один парень снова и снова бьёт себя по лбу.
— Почему они все выглядят так, как будто не в себе? — спрашиваю я, а мой желудок сжимается от страха.
— Во-первых, нам нужно подавить желание есть с помощью психотропных препаратов, — объясняет доктор Деметер. — Это нарушает цикл, затем мы начинаем восстанавливать личность с помощью альтернативной терапии, например, этой. — Он бросает на меня взгляд и видит, что я в ужасе. — О, не волнуйся, — говорит он, хлопая меня по плечу. — Тебе это не грозит. Большинство из этих людей попали к нам на поздней стадии своей болезни. Они через многое прошли. От них отвернулись их семьи. Некоторые сидели в тюрьме. Есть ещё более тяжелые случаи, но ты пришла к нам вовремя, так что нам нужно всего лишь отрегулировать твой синтамиловый коктейль, чтобы... отрегулировать химические процессы твоего мозга.
— Может быть, ты хочешь познакомиться с нашими наиболее успешными гостями? — спрашивает доктор Деметер.
Я не отвечаю, потому что при одной мысли о том, что у кого-то здесь может быть успешная история мой желудок бунтует.
— Хаза, — зовет доктор Деметер. Низенькая полная девочка немногим старше меня оглядывается и озаряется улыбкой, когда слышит голос доктора Деметер. — Ой, доктор Ди! — восклицает она и бежит к нему. Он раскрывает руки, так что она сжимает его в объятиях и трётся щекой о его грудь. Её вьющиеся золотистые волосы выглядят, выглядят очень неопрятно на фоне его аккуратно выглаженной рубашки. Я не могу поверить, что он мог позволить прикоснуться к себе таким образом. Она же не ребенок. — Уже пора?
— Скоро, моя дорогая, скоро, — Он гладит её по спине. — Мне нужно подготовить лабораторию. Пока ты ждёшь, я хотел бы, чтобы ты поприветствовала нашу новенькую, Талию.
Хаза осматривает меня с ног до головы и выглядит, как испуганный ребенок, вцепившийся в своего папу.
— Всё в порядке, — успокаивает её доктор Деметер. — Она здесь чтобы выздороветь, так же как и ты. Почему бы тебе не усадить её за свой стол и не представить своим друзьям? — Он разнимает её объятия и слегка подталкивает в мою сторону. Она, спотыкаясь, на негнущихся ногах приближается ко мне.
* * *
Я сажусь на стул между Хазой и Зарой, девочкой с прямыми тёмными волосами, кончики которых выкрашены в пурпурный цвет. Поначалу я решила, что она моего возраста, но когда я посмотрела ей в глаза, увидела проблески беспокойства человека более зрелого. Наискосок от нас, в кресле, сидит тощий с беспокойными глазами мальчик, избегающий зрительного контакта. Дежурная, назвавшаяся Широй, даёт мне чёрный лист гладкого, похожего на бумагу, материала и трубочку чего-то липкого, затем она склоняется ещё к одной "гостье" которая испачкала липким веществом свои волосы.
— Ты слышала, что он сказал? — спрашивает Хаза, роясь в кучке обрывков на столе. — Сегодня я иду в лабораторию.
— Ну и кому нужно это дерьмо? — произносит Зара, разрывая фиолетовые клочки на неровные полоски. Я расслабляюсь, слушая как она говорит, несмотря на её невероятную враждебность. Она нюхает липкую грязь, размазанную по обратной стороне её клочка бумажки, затем кладёт его на свой лист бумаги с такими же неровными краями, складывая их уголок к уголку.
— Тебе, Зара, — говорит Хаза. — Ты хотела бы сама туда пойти.
Через стол нервный мальчик осторожно отрывает длинную тонкую полоску бумаги, затем скручивает её в крошечный шарик, который он укладывает в линию рядом с уже сделанными шариками.
— Только самые особенные люди получают приглашение, — продолжает Хаза. — Самые доверенные.
— Он, наверное, попытается трахнуть тебя, — говорит Зара, хлопая кулаком по своему коллажу.
У меня отвисает челюсть. Я смотрю на мальчика, чтобы увидеть его реакцию, но он слишком занят засовыванием комков бумаги в рот, чтобы обращать внимание на происходящее за столом. Он смотрит по сторонам и жует.
— Ты тупая. И глупая. И отвратительная. — Рычит Хаза на Зару. — То, что там происходит это секрет. Замечательный, прекрасный секрет.
— Для меня звучит похоже на трахаться, — говорит Зара и размещает чёрную полоску поверх её художеств.
— Заткнись, — шипит Хаза. — Ты просто завидуешь, потому что скоро я выберусь отсюда. Так говорит доктор Ди.
По мере того, как их спор усиливается, мальчик скручивает всё большие и большие полоски бумаги, которые засовывает в рот и нервно жует. Я озираюсь, чтобы понять, видит ли Шира происходящее, но она крайне сосредоточена на том, чтобы помешать самому возбуждённому гостю процарапать у себя во лбу третий глаз.
— Ну и куда ты собираешься? — Смеясь, спрашивает Зара Хазу. — Твои родители не желают тебя видеть. Они выгнали тебя после того, как ты пыталась съесть их занавески.
— Это враньё! — говорит Хаза. — И доктор Деметер говорит, что у него есть для меня место. Место, куда отправляются только особенные гости. Скоро. Я буду частью урожая.
Это меня заинтересовывает: — Урожая?
Зара смотрит на меня и закатывает глаза. — Не слушай её. Она врушка.
— Нет, это не так! — Хаза почти кричит. — Мои яйца уже созрели. Он мне так сказал.
Зара заходится от смеха. — Твои яйца? созрели? Ты и правда ненормальная.
Это оказалось последней каплей для Хазы. — Заткнись! — кричит она. — Заткнись, ты ужасная девчонка! — Она резко вскакивает, отталкивает стул и пихает стол в живот мальчику. Он складывается пополам и задыхается.
— Что происходит? В чём проблема? — Шира бежит к нам через комнату.
Я срываюсь со своего стула, потому что Зара и Хаза орут друг на дружку и пихаются, пока мальчика рвёт сырой бумагой.
Шира нажимает кнопку на стене и кричит: — Рави, Сар! Мне нужна помощь!
Через секунду вбегает Сар и сжимает Зару со спины медвежьей хваткой. Она отбивается руками и ногами и продолжает насмехаться над Хазой, которая всхлипывает: — Ты неправа! Ты неправа!
— Где Равви? Лев, нет! — кричит Шира и пытается не дать мальчику засунуть в рот очередную порцию бумаги.
— Понятия не имею, — отвечает Сар.
Я прижимаюсь к стене, чтобы не попасть кому-нибудь под руку, но остальные пациенты, кажется, не обращают ни малейшего внимания на происходящее. Они просто продолжают глазеть, раскачиваться и бить себя, пока Сар выволакивает кричащую Зару из комнаты, — Я выберусь отсюда к чертям! Вы меня не удержите! Вы не можете заставить меня остаться!
— Ну и бардак, — бормочет Шира. — Она вытаскивает последний кусочек бумаги изо рта Лева, затем поднимается и хлопает в ладоши. — Ладно, народ, художества на сегодня хватит. — Одного за другим она поднимает пациентов на ноги. Они шаркают в сторону дверей. — Пора возвращаться в свои комнаты, — говорит Шира. — Завтра попробуем ещё.
Прежде чем мне удается уйти, Хаза смотрит на меня. — Я выберусь, — настаивает она.
— Мы обе выберемся, — бормочу я, выходя из комнаты.
* * *
Как только добираюсь до своей комнаты, я хватаюсь за Гизмо. Я удивлена, что они его ещё не конфисковали, но когда я открываю его, то понимаю почему. Здесь нет сигнала. Я падаю на кровать и задумываюсь. Отсутствие сигнала значит, что я не могу позвонить папе, из чего следует, что я застряла здесь, пока бабушка не переговорит с ним, что случится нескоро, так как мама настаивает на своей правоте, что может продолжаться до скончания веков.