— С тобой всё в порядке? — спросил кто-то.
Я проснулась и обнаружила, что лежу на кровати, мои руки и ноги широко раскинуты, как будто я упала с высоты. Справа и слева от меня стоят ряды диагностических столов наподобие тех, какие были в офисе у дедушки Питера, когда я была маленькая. На них лежат люди в крови и повязках, кто-то тяжело дышит, несколько человек плачут, сжавшись в комок. Свисают мешки капельниц, пищат мониторы. Откуда-то издалека я слышу чей-то крик боли. Мой желудок сжимается, и я чувствую слабость. Я никогда не видела так много больных людей. Я подумала, что, может быть, случилась какая-то катастрофа.
— Ты стонала, — произнёс мужчина рядом со мной.
Я повернула голову и приподнялась на локтях, пытаясь сосредоточиться на его словах. Одна сторона его лица была опухшей и бесцветной, и он держался за рёбра, когда двигался.
— Что произошло? — спросила у самой себя, но ответил мужчина.
— Не знаю, что насчёт тебя, но я неудачно прыгнул. Чёртовы землееды. Кто-нибудь должен разобраться с ними. Блуждают по улицам, как дикие животные. — Он поморщился, когда сместил свой вес.
Женщина в голубой шуршащей униформе ходила, насвистывая, но, увидев меня сидящей, остановилась. — Ты проснулась! — Она была высокой, крепко сбитой с широкими плечами. Её волосы были собраны в пучок на затылке, состоящий из сотни тоненьких косичек. Её кожа была такой же тёмной, как у дедушки Питера. Внезапно я почувствовала, что очень сильно соскучилась по нему.
— Где я? — спрашиваю, всё ещё ощущая туман в голове.
— В клинике, — отвечает она и медленно проводит своим Гизмо вдоль меня, чтобы проверить мои жизненные показатели. — Хммм, — она изучает экран. — Питалась ли ты в последнее время? — я молча уставилась на неё, потому что всё ещё не могу разогнать туман в голове. С полки позади меня она берёт бутылочку со светло-жёлтой базовой формулой синтамила. — Выпей, — приказывает она. Без колебаний я с радостью проглотила жидкость, не останавливаясь, даже чтобы перевести дыхание, что заставило её засмеяться. — Хочешь ещё?
Я киваю.
Она берёт ещё одну бутылочку с полки, откручивает крышку и наблюдает за тем, как я опустошаю и её. Перевожу дыхание и говорю: — Спасибо.
— Как долго это длится? — спрашивает она, натягивая стерильные перчатки.
— Я не знаю, — бормочу я.
— Тогда достаточно долго, — отвечает она. — Я думаю, что обезболивающие ослабили тебя. Давай-ка посмотрим, что у тебя с ногой.
Прошедшие часы медленно всплывали в моей памяти. Бетта решила, что для нас будет безопасной клиника подальше от Внутреннего Круга, так что она отвезла нас в посёлок, где вырос Бэзил, и высадила недалеко от этого места. Врачи быстро подхватили Бэзила, очистили его рану и пересадили кожный трансплантат, пока доктор давал мне обезболивающее и занимался моей лодыжкой, заверив нас, что всё лечение конфиденциально. В какой-то момент я потеряла сознание от голода и боли.
— Где Бэ... хм, мой друг? — спросила я. — Тот, который с раненой рукой?
— Он тоже о тебе спрашивал, — ответила она. — Вы сможете встретиться в зале ожидания, когда я с тобой закончу. — Она подняла мою ногу. Серебристые леггинсы болтались там, где их разрезали, чтобы освободить место для воздушной подушки, которая ритмично сжималась и разжималась вокруг моей лодыжки. — Чувствуешь боль?
Я покачала головой.
— Хорошо, — сказала она, это всего лишь растяжение. Мы ввели мышечные волокна с кортикостероидами, что достаточно быстро должно облегчить отек и начать восстановление ткани. — Она поднялась и вздёрнула подбородок. — А сейчас, не хочешь ли ты рассказать мне, что действительно произошло с вами обоими? Потому что ты и твой друг не выглядите как люди, попавшие в автокатастрофу. На самом деле, он выглядит как человек, которого подстрелили.
— У этих чертовых землеедов теперь есть оружие? — спросил мужчина рядом со мной.
— Кто такие землееды? — спросила я, представив каких-то ужасных мутантов, бродящих по этому месту, так далеко от Внутреннего Круга.
— Те, кто жрёт грязь, — прорычал он. — Разве ты не знаешь, что они добрались сюда. Нам нужно прогнать их.
Медсестра вздохнула: — Гарви, ты ведь точно не знаешь, что именно они тебя избили.
— А кто ещё? — пропыхтел он.
— Может те, кому ты должен деньги? — спросила она, что заставило Гарви заткнуться. Она посмотрела на меня и слегка закатила глаза. — В любом случае, эти бедные люди настолько спятили от голода, чтобы могли бы причинить вред кому-нибудь.
— Они голодны? — спросила я, попытавшись придать своему выражению удивлённый вид.
Она печально покачала головой: — Они продолжают приходить сюда, с полными животами странных вещей. Грязь это ещё не самое худшее из возможных. Я не знаю, что могу сделать ещё, кроме как дать им немного синтамила и отослать их. — Она вздыхает и смотрит на меня. — Так ты собираешься рассказать мне, что произошло? — Я крепко сжимаю губы. — Ладно, — говорит она, — Тебе нужно будет прийти завтра...
— Но у меня нет денег, — вырывается у меня, и впервые в жизни я чувствую стыд оттого, что мне придется быть в долгу из-за чьей-то щедрости. Короткую секунду я думаю о том, чтобы достать свой Гизмо и открыть доступ к информации о моей страховке, но риск быть пойманной слишком велик.
— Они не нужны, — с улыбкой произносит она. — Это бесплатная и анонимная клиника.
— Разве такое возможно? — недоверчиво спрашиваю я.
— У нас есть меценат. — Она снимает стерильные перчатки и начинает насвистывать знакомую мелодию.
Не волнуйся ни о чём.
Все неприятности проходят.
— Три маленькие птички! — вырывается у меня.
Она перестаёт насвистывать и улыбается. — Ты права.
Она указывает на табличку над дверью. Три маленькие упитанные голубые птички сидят на ветке и поют, слова ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО написаны курсивом под ними
— Дедушка Питер? — начинаю было я, но быстро замолкаю.
— Кто? — спрашивает она.
— Ничего, — отговариваюсь я, но я уверена, что знаю, кто стоит за всем этим. — Не обращайте внимания, — тихо говорю я, переполненная тоской по дому. — Мои мысли всё ещё путаются.
— Действие лекарства скоро пройдёт, — заверяет она. — Я принесу тебе болеутоляющее, когда оно закончится.
Когда она уходит, женщина наискосок от меня снимает кислородную маску и спрашивает, — Эй, Гарви, ты видел эти новости? — она указывает на экран, висящий на дальней стене. Звук еле слышен, но я вижу повтор обращения моих родителей перед нашим домом и сжимаюсь.
Гарви кивает: — Оно сегодня повсюду. Какую-то богатенькую девчонку похитили повстанцы. Её мамочка и папочка предлагают за неё деньги, — говорит он с фырканьем.
Я поверить не могу что Бэзил был прав. Они предложили вознаграждение за меня.
Женщина снова надевает маску на лицо и смеётся. — Они могли бы предложить и больше. Ты видел кто её родители?
— Я бы взял их деньги, — говорит Гарви. — Они предлагают ещё сверх суммы тому, кто выдаст парня, похитившего её.
— Ещё десять штук, но они говорят, что он опасен, — отвечает женщина, и я чуть не начинаю протестовать.
— Но они же не говорят, что он им нужен живым? — Спрашивает Гарви.
Мой желудок сжимается.
— Сомневаюсь, — говорит женщина. — Зачем им сохранять ему жизнь, если они получат обратно свою малышку.