— Я не умею на тебя сердиться!
— Я был дурак и балбес…
— С балбесом я бы не оказалась здесь, где, видишь, только лес кругом, птицы и мы!
Сентябрь. Воскресенье. Кировские острова. Горбушин и Лариса бегали по аллеям, прячась друг от друга за деревья, повергая в недоумение и некоторое неудовольствие любителей оздоровительных прогулок. Дурачиться продолжали и в холодной уже воде, купаясь на Стрелке. Горбушин нырял, нападал на девушку, пугал ее. Он окунул ее с головой. Вынырнув, она испуганно воскликнула:
— Волосы! Зачем ты намочил их?!
На берегу они вместе отжимали ее волосы, оба платка, его и ее, стали мокрыми, а волосы сухими не сделались. Домой отправились на речном трамвае. Стояли на палубе обнявшись, в густых сумерках навстречу бежали волны: дул упорный, свежий ветер… Лариса озябла. Никита предлагал ей войти в салон, она отказывалась, с тоской твердя, что завтра он уедет со своим мастером в командировку, она целый месяц будет одна, с ума сойти… И сойдет без него, это точно… И ничто не поможет…
Час назад Лариса уступила наконец-то просьбам Никиты не откладывать свадьбу. А до этого упрашивала его подождать зиму: вот закончит консерваторию, и они поженятся. Но сегодня на Стрелке договорились: как только он вернется из Молдавии — свадьба.
Домой Никита не пришел, он прилетел на крыльях; говорят, крылья один раз бывают в жизни каждого. Сказал: женится. Лилия Дементьевна обрадовалась новости, Максим Орестович отозвался не сразу.
— Я не против, ты не думай, — остановился он перед сыном. — Мне даже льстит, что Ларочка будет моей невесткой. Но ты имеешь представление о профессии артиста, Никита? О большом внимании к нему людей? И заметь, пожалуйста, что, чем проще кажется артист, тем он сложнее. Твоя девушка талантлива, в этом я убедился, — значит, не исключено, ее ждут длительные гастроли за границей, интересные люди будут окружать ее. Тебя это не сокрушит? Подумай.
— Если все артисты такие, как моя Ларка, тогда лучше артистов людей на свете нет!
— Боюсь, Никита, что сегодня с тобой говорить бесполезно.
Утром Никита уехал. В Ленинград вернулся через месяц поздно вечером, с порога швырнул шляпу на вешалку и, позабыв поздороваться с родными, спросил, почему Лариса не ответила ни на одно его письмо.
Лилия Дементьевна испуганно посмотрела на мужа, склонила голову и вся как-то сникла. Максим Орестович медленно поднялся из-за стола, медленно приблизился к сыну:
— Она умерла от менингита на десятый день после твоего отъезда.
19
Никита ушел к себе, закрыл дверь на ключ. Невероятно, чудовищно… Но ведь это он сам убил ее, он, своими собственными руками… Стучался отец, просил впустить его, просила о том же Лилия Дементьевна. Никита плакал, кусал подушку… И не отзывался.
Вечером старый Горбушин, уже в постели, долго думал о сыне. Он припомнил его малышом, потрясенным смертью матери, когда он несколько дней не переставая плакал, отказываясь есть, пить, не в состоянии был уснуть, — пришлось вызвать врача.
За этими воспоминаниями пришли другие, собственная молодость встала перед глазами, нетускнеющие минуты…
…Петроград. Семнадцатый год. Первомайская демонстрация, о которой все столичные газеты на другой день сообщили под крупными шапками, что такой по численности демонстрации ни в Европе, ни на других континентах никогда не было. Народ, сваливший ненавистную монархию, вышел на улицы с красными флагами, песнями и музыкой. Демонстрация вытягивалась по Невскому, а затем по набережной Невы, двигалась на Марсово поле к братским могилам, настолько еще свежим, что на них не успела просохнуть земля, и родственники погибших стояли там печальной стеной.
Перед Зимним дворцом двое мастеровых лихо наигрывали на балалайках «Камаринского», третий, в сапогах с лакированными голенищами, в желтой сатиновой рубахе с косым воротом, в картузе с бархатным околышем, плясал, отхлестывая себя ладонями по сапогам. Женщина с платочком в руке, подбоченясь, носилась вокруг него. Вот тут и произошло то, что и теперь, через тридцать с лишним лет, не потускнело в памяти Горбушина.
В толпе юноша в студенческой шинели вел за руль немецкий велосипед «Вандерер-Верке», весь никелированный, чудесно сияющий спицами под солнцем; на этом велосипеде студент только что объехал несколько улиц, присматриваясь к тому, как люди строятся в колонны. Теперь же, засмотревшись на балалаечников, он колесом велосипеда толкнул ненароком солдата-инвалида, с палкой в руке шедшего впереди. На раззяву студента закричали, солдата стали поднимать.