Из дома тяжеловатой походкой вышел председатель колхоза, горбоносый сын Северного Кавказа, только что приехавший на полевой стан на собственном «Москвиче». Он представился Гулян и Горбушину, потом поздоровался с Рахимбаевым и Романом.
— Знаю я, Нариман-ака, зачем приехал! — улыбался оп в пышные усы.
— Откуда знаешь?
— Товарищ Айтматов, светлая его голова, позвонил вчера. Обо всем заботится человек. А вас, начальница-барышня, он рекомендовал не бояться! — Председатель, или, как всех председателей в Узбекистане называют, райе, теперь уже почти смеялся. — Мы только утром начали подвозить первые канары с хлопком, и вот нас уже проверяет ОТК… Замечательно, барышня, совсем замечательно. — По-русски он говорил хорошо, но медленно, подбирая слово к слову.
Рип решила не замечать его иронии.
— Посмотрим то, что вы подвезли. Затем я хотела бы пройти на поле к сборщицам.
Раис удивился:
— Зачем ходить? Они все сейчас соберутся сюда обедать, беседуйте сколько захотите.
— Нет… Я должна проверить созревание хлопчатника и посмотреть, как люди его собирают.
Рахимбаев поддержал ее:
— Это надо… И женщин поинструктирует. Тоже надо…
— Пожалуйста, — пожал плечами раис.
Затем все направились на другую сторону дома. Там на глинобитной площадке увидели большую кучу хлопка, — солнце так удивительно дробилось на ней зелеными и золотистыми искорками, что от хлопка трудно было отвести взгляд.
В эту минуту к площадке, но с другой ее стороны, приближался ишак, понуро тащивший по меже между кустами два канара с хлопком, низко свесившиеся по его бокам. Ишака погоняла прутиком девочка лет десяти-двенадцати в тюбетейке, в сером длинном холщовом платье. Раис поспешил ей навстречу, остановил ишака, снял с него канары, вытряхнул белоснежную массу на кучу, канары же опять швырнул на ишака, после чего девочка, похлопав ишака по шее, повернула его к полю, стегнула прутиком и пошла за ним по меже, все оборачиваясь и оборачиваясь еще разок взглянуть на незнакомых, таких интересных для нее людей.
— Вот, — сказал раис, — видели?.. Ей в куклы играть, а она работает, помогает взрослым. Созревает море хлопка, а кому убирать? Теперь еще вам я должен отчислить пять человек на две недели… Голову с меня лучше бы сняли!
Рахимбаев, чуть повышенным от удивления тоном, спросил, кто же распорядился о посылке на завод пяти человек.
— Айтматов заботится, кто же еще может приказать нам? От меня поедете к соседу, там тоже готовят пятерых, потом еще к одному… Заплачут от вас раисы! — пышно улыбался в усы председатель.
Горбушин спросил:
— А чего им плакать?
— А как мы выиграем соревнование, дорогой товарищ? В прошлом году Голодной степи досталось первое место в республике, много наград было колхозникам и руководителям. Нам сказали: если и в будущем году выйдете на первое место, будут вам большие награды из Москвы… Как нам не стараться?
Рахимбаев промолчал. Ведь Бекбулатов подчеркивал: просить в колхозах людей, а не приказывать, как предложил Айтматов… А что же получается? Дилдабай Орунбаевич сделал по-своему. Член бюро райкома Рахимбаев конечно же скажет об этом первому, хотя догадывается, что заставило Айтматова поступить по-своему… Никто из руководителей не знал района лучше, чем Айтматов; беспримерный труженик, он помнил десятки хлопкоробов по имени и фамилии, знал, кто из них как работает. Звеньевые и бригадиры особенно интересовали его, он бывал в их домах, даже помнил их детей. Знание своего дела рождает в человеке уверенность. Такой уверенностью обладал Айтматов.
Рип спросила у раиса, давно ли он занимается выращиванием хлопка.
— Десять лет, девушка.
— Когда отправите к нам этот хлопок?
— Сегодня вечером, если ишак натаскает на тележку. Пока еще, как видите, его мало.
— Учтите, пожалуйста, что после десяти часов вечера приема на заводе не будет.
— Каждый год это говорят и каждый год принимают до полуночи.
— Почему вы держите его в куче?
— Некому разбрасывать. Видали девочку?..
— А вы знаете, сколько хлопка ежегодно согревается и преет оттого, что он недостаточно сухой?
— Мы знаем, почему мы не знаем?.. Мы все знаем! — опять пышно улыбнулся раис.
Рип подошла к куче, запустила в нее руку по самое плечо, достала горсть хлопка и внимательно рассмотрела его. Она сказала, что влажность выше допустимого, такой хлопок на заводе принят не будет.