К выступлениям раиса и Рахимбаева люди отнеслись равнодушно. Ни вопросов, ни замечаний. А на речь начальницы ОТК откликнулись дружно, одобрительно.
В представлении Горбушина Рип не была словоохотливой, насколько он мог об этом. судить по редким встречам с нею. Здесь же заговорила со всем запалом молодости, не признающей компромиссов. Ударила по раису, что понравилось колхозникам и привело их в веселое настроение. Хлопок — культура дорогостоящая и легко портящаяся, говорила Рип, никому из причастных к хлопкопроизводству не следует это забывать, но как рядовой колхозник станет помнить, если его раис, награжденный орденом за доблестный труд, халатно относится к сохранению урожая? Полуденное солнце хорошо сушит только что отделенный от веток хлопок, но он, еще сыроватый, свален в кучу, и раис спокойно ждет, когда куча будет большой, чтобы погрузить ее на тележку и отправить на завод. Тут присутствуют десятки людей, раис знает, сколько каждый должен собрать за день, но он не хочет знать, что следует поставить на площадку человека сушить урожай.
Возгласы, одобрительный смешок, лишь умолкла Рип. Даже проснулся Роман, спавший в тени полуторки, сел, протер глаза и стал аплодировать своими широкими, как лопаты, ладонями.
43
Рахимбаев, поскольку в колхозах ему уже нечего было делать, предложил вернуться на завод. Рип расстроилась. Она рвалась в колхозы инструктировать людей и смотреть, на тех ли участках начинают выборочный съем урожая. Волнение девушки нравилось Рахимбаеву. Он похвалил ее за беседу со сборщицами на поле, за критику раиса, пообещал сегодня же поговорить с Джабаровььм, чтобы завтра с утра она получила машину в полное свое распоряжение и ездила бы пс бригадам и колхозам сколько нужно. Это успокоило Рип.
Колебался и Горбушин, но молчал, готовый поддержать старика, а значит, скорее вернуться на ДЭС, к оставленной работе. Не хотелось расставаться и с Рип, прервать тот молчаливый поединок, который начался между ними еще в машине, когда они сели рядом на порожний ящик. Словом, окончательное решение вопроса — всем вместе вернуться на завод — Горбушина тоже устраивало.
Прежде чем пуститься в обратный путь, он поинтересовался, взглянув на Романа, далеко ли отсюда Сыр-Дарья, широка ли она. Этого было достаточно, чтобы вскоре грузовичок остановился на берегу одной из величайших на планете рек, и все вышли из машины, жадно, с истинным наслаждением вдыхая влажный воздух, идущий от быстро катящихся, слабо взблескивающих бледно-голубых волн.
— Широкая! — одобрительно вырвалось у Горбушина.
— Давай, слесарь, купаться! — хлопнул его по плечу Гоман.
— Не надо… — встревожился Рахимбаев. — Человек он новый, а здесь вода беспокойная.
Горбушин тронул руку Рип, улыбнулся девушке.
— Вы, начальница, как смотрите на предложение Романа?
— Оно сделано не мне!
Рахимбаев задумчиво глядел на реку. Потом тоном старого учителя начал говорить, что ее поверхность занимает около шестисот тысяч квадратных километров — более той площади, на которой лежат Англия и Португалия, вместе взятые. Горбушин приподнял брови… А услыхав, что по количеству воды Сыр-Дарья уступает Аму-Дарье, даже невольно развел руками. Великие сестры вытекают из одного источника, колоссальных ледовых образований на Памире, оттуда же берут свое начало еще с десяток бурных и достаточно больших рек: Вахш, Пяндж, Ош, Зеравшан и другие.
— Скажите, пожалуйста, Нариман Абдулахатович, верно ли, что Александр Македонский бывал в этих краях?
— Вот тут Александр со своими воинами проплывал на гупсарах.
— Что такое гупсары?
— Воловьи шкуры, надутые воздухом.
— Кого он бил в этих краях?
— Преследовал отступающих кочевников, ваших далеких предков, Никита, скифов и массагетов. Разбил их, рассеял по степи. Затем он осадил город Кирополь, взял его и устроил там кровавый пир.
Роман пламенно поглядел на Горбушина:
— Ура-Тюбе, слесарь, Ура-Тюбе! Человек должен быть орлом о двух крыльях, а ты скучный! Шкрябай свое железо и не спрашивай меня о великом городе Ура-Тюбе!
После этой тирады Роман направился за кусты, там разделся и бухнулся в реку — зазвучали его гулкие шлепки по воде, громкие, сладостные кряхтенья.
В глазищах Рип мелькнуло что-то насмешливое, и Горбушин понял: сейчас он дал маху в этом поединке с, Романом. Девушка обратилась к Рахимбаеву:
— Ура-Тюбе — бывший город Кирополь?
— Да! Немногим людям известно, что двадцати трех лет от роду он уже умер, этот грек из Македонии, непобедимо пройдя через города и народы десятки тысяч километров. Вы спрашиваете, Никита, здесь ли кочевали скифы? Они кочевали по всему правому берегу реки Яксарт, используя огромные местности, так что вернее будет сказать: кочевали на территории, ныне занимаемой несколькими советскими республиками. И что интересно, знаете… На них напал основатель персидской монархии Кир, гробница которого, монолитная, каменная, высоко поднятая на каменных же столбах, сейчас стоит в Иране… Кир победил скифов и массагетов, однако властвовал здесь недолго, что-то лет около пятнадцати. Царица кочевников Томира, собрав в воинские ряды скифов и массагетов, разбила тут Кира и взяла его в плен. Она приказала отрубить ему голову, бросить ее в мешок с кровью, что, видимо, и было сделано; точных сведений нет, было ли приведено в исполнение приказание победительницы, но важно, мои молодые друзья, другое: двадцать пять веков назад народы, почти еще не знавшие цивилизации, ничего захватчикам не прощали, как ничего им не прощают в наши времена. И вот еще что… Киру поставлен памятник на тысячелетия, его, монарха, знает мир. А многим ли знакомо имя этой отважной женщины, царицы скифов и массагетов, Томиры? Она победила Кира, а где памятник ей? История об этом молчит… Вот тут бы и поставить его, в Голодной степи, на берегу Сыр-Дарьи!