– Что за н… – Худощавый запнулся и замолчал. В голове его мелькнула мысль о галлюциногенах в воздухе, попавших сюда через вентиляцию или как-то ещё. Или, может, так проявилось переутомление?..
– Что не так? – невозмутимо поинтересовалось существо.
Мужчина уже собирался ответить, когда осознал две вещи. Первая: слова произносил не его гость – тот был слишком занят едой.
Вторая: в квартире они уже не одни.
Из помещения в помещение по всему дому неспешно передвигались неясные силуэты. Одни были похожи на колебание горячего воздуха, другие – на взвесь пыли в луче света, кто-то двигался сонно, едва-едва шевелясь, кто-то – опасливо и торопливо.
Из освещённой прихожей в окутанную сумраком комнату стремительно влетел текучий полупрозрачный гибрид кошки и ящерицы. Быстрым изящным движением он вскарабкался на полку над диваном, посмотрел на Худощавого мерцающими глазами-плошками и, разинув лягушачью пасть, утыканную зубами-иглами, издал скрежещущий вопль.
Мужчина шарахнулся. Хотел соскочить с кресла, но перевернул его и упал на пол, продолжая в ужасе пялиться на окружившие его "галлюцинации". Стены его собственной квартиры истончались, становясь прозрачными, пластичными, как тонкое жидкое стекло. Очертания комнаты плавились, искажались, а силуэты с каждой секундой становились всё более и более материальными. Вдалеке за полупрозрачными стенами замерцали контуры соседних зданий, улиц, дворов, магистралей.
Затем пропали и они. Утонули в безграничном всеобъемлющем мраке, усеянном скоплениями мерцающих огней.
Мимо проплыло огромное бесформенное тело, напоминавшее рыбу с пучками шипов вдоль брюха. Плывя мимо, оно едва не задело длинными полупрозрачными усами торшер. Следом за "рыбой" проскакала стайка существ, похожих на доисторических крылатых ящериц.
– …да что з… – пробормотал Худощавый, так и оставшийся… сидеть? Стоять? Висеть в пространстве? Пол практически растворился, напоминая о себе лишь слабым ощущением чего-то зыбкого, грозящего вот-вот исчезнуть. Под ногами больше не было надёжной опоры. Внизу мерцала бездонная пропасть.
– Что? Ты спросил, что я увидел.
Мужчина посмотрел туда, где совсем недавно сидел его старый приятель. Угрюмый простоватый человек, неспособный ни на что сверхординарное. Там, двоясь и перетекая из формы в форму, теперь находилось нечто… безобразное. Будто два существа пытались занимать одно и то же место в один и тот же момент, двигаться независимо друг от друга – и в то же самое время составлять некое подобие целого. Человек продолжал доедать свой ужин, а тварь, проступавшая сквозь его тело, скалилась с довольным видом, оглядывая пространство. Широкая лысая башка с провалами на месте глаз, моталась из стороны в сторону, как на плохом шарнире, короткие лапы с ужасающе длинными суставчатыми пальцами конвульсивно дёргались, будто живя своей жизнью.
– Что… что ты такое?..
Образина прекратила беспорядочно двигаться и посмотрела прямо на человека.
– Гость.
– …кто?..
– Гость, – тварь дёрнула башкой, обозначая всё пространство вокруг. – Отсюда.
– Откуда – отсюда?!
– Это место за мириады вселенных отсюда. За мириады времён. Но одновременно и здесь. И сейчас.
– Как…
– Как это забавно, – чудище оскалилось, видимо, подражая человеческой улыбке. – Пытаться поместить в маленький мозжечок такой массив информации и наблюдать, как он пытается осознать, что значит быть и тут, и там сразу.
Существо снова тряхнуло башкой. Угрюмый, очертания которого непрерывно проглядывали через тварь, будто оба их тела были не до конца материальны, кажется, даже не замечал происходящего, по-прежнему фанатично занятый едой.
– Ваши… "великие", – тварь выплюнула слово как ругательство, – уже пытались покорять эту часть Мира. Они называют её… "квантовой ". Изобретают "телепортацию". Ищут "пятое измерение" и "тёмную материю". А мы бессчетное количество времени пользуемся законами, которые вы даже осознать не в силах. "Разумные создания". Загнали себя в тупые ограниченные оболочки. В мешках из кожи, набитой костями, мясом, кровью, лимфой. Каждую секунду гниющие, заживо пожираемые собственными соседями по тушке. Отвратительно.
Худощавый начал задыхаться. В глазах у него темнело, судорожные удары сердца слился в один мощный монотонный гул.
– Что ты со мной сделал?!
– Я? Ничего. Я только пригласил друзей.
– Прекрати это!!!
– Как?
– Верни меня!!!
На безобразной морде отразилось любопытство.
– Куда вернуть?
– Где я был!!!
– Но ты никуда не уходил. Ты всё там же. И там, и тут.
– Прекрати всё это!!! Прекрати!!!
В голосе человека сквозила паника.
Мимо, стрекоча электрическим голосом, пронеслась смолисто-чёрная птица с десятками глаз на брюхе.
– Сам прекрати, – осклабилась тварь.
Человек закричал. Забился в истерике, затрясся, не замечая, как с поверхности его кожи, мягко завихряясь, начала подниматься мерцающая дымка. Призрачные, едва заметные потоки света могли бы показаться потрясающе красивыми, если бы кто-то нашёл время обратить на них внимание.
Человек распадался. Рассыпался на части. От него не отваливались конечности, с его костей не слезала плоть. Раскалывалась сама его суть. Разум, не сумевший вместить, постичь, осознать или хотя бы принять, разрушал сам себя, расслаивался, распылялся в пространстве. И не замечал, каким ледяным спокойствием горели глаза едока, сидевшего напротив.
Тарелка наконец опустела. Голод утих, сменился приятной сытой тяжестью – по крайней мере, на какое-то время. Тело после обильной трапезы всегда требует передышки. Гость вытер тыльной стороной ладони губы и откинулся на спинку дивана, безучастно глядя на лежащее на полу бездыханное тело. Пустое.
"Мёртвое", мог бы кто-то добавить. Но существует неуловимая разница между этими двумя понятиями.
Даже по-настоящему мёртвое не всегда бывает настолько пустым.