— Она чуть не погибла, только коснувшись его, как же ей бороться с ним?
— Помоги ей, пусть познает себя.
— Ты чего там увидел, и с кем говорил? — спросил Сергей, когда я закрыл за собой дверь.
Я пересказал всем суть беседы, и, вернувшись за стол, мы погрузились в молчание, пытаясь представить, что станет с нашими мирами. Наконец, я решил, что мир эмпатов далеко, а мне пора заняться финансами и расплатиться с Сергеем за перелет. Я взял сумку с Египетскими дарами и направился в тот салон в Цветочном, куда уже сдавал картину.
Хозяин салона пришел в смятение, когда я стал выкладывать на прилавок ожерелья, браслеты и другие украшения из золота и камней. Наметанным глазом он сразу распознал, что это подлинники, но в таком количестве и в таком состоянии музейные ценности никогда ему не приносили. Заподозрив неладное, он попросил подождать и, взяв толстый каталог, стал его листать, посматривая на дары. Наконец, он удовлетворенно кивнул и, взяв лупу, стал изучать их.
Через полчаса он поднял на меня глаза:
— Это невозможно, но все вещи – подлинные артефакты из древнего Египта, только я не пойму, какого царства. Их нет ни в одном каталоге, ни среди утерянных, ни среди похищенных. Я не могу их принять – вам нужно обратиться в музей, да у меня и денег-то таких нет.
— Не могли бы вы стать моим представителем для предложения их музеям? Понимая сложность задачи, я согласен на высокое вознаграждение вашего труда. Законность происхождения этих предметов я гарантирую. Вот мои документы. Какую сумму вы могли бы выдать мне в качестве залога?
— Да нет у меня таких денег. Если только мы с вами подойдем в банк, и там я дам свою профессиональную оценку артефактам.
Служитель банка выслушал сначала хозяина салона, который, кстати, оказался известным экспертом египтологом, потом меня, и задумался. Затем позвал директора банка, и все повторилось сначала.
— Скажите честно, откуда у вас эти артефакты? — спросил директор. — Я знаю, что вы из того таинственного дома, но всему же есть предел. Не могли же вы доставить их прямо из древнего Египта?
Надо же, попал в самую точку! И что ему ответить?
— Это подарки. Больше ничего добавить не могу.
— Ну, хорошо, я согласен сопровождать вашу сделку за пятнадцать процентов от реализованной суммы. Какова минимальная сумма, за которую возможно реализовать эти предметы? — обратился он к эксперту.
— Не меньше десяти миллионов рублей по самым скромным оценкам.
— Хорошо, я выделяю вам кредитную линию на пять миллионов рублей. Какую сумму положить вам сейчас на карту? — спросил у меня директор.
Я позвонил Сергею и попросил его сбросить мне на телефон сумму, и на какой счет перевести деньги за перелет. Через пару минут я показал директору полученное сообщение. Перелет обошелся в тридцать тысяч рублей, поэтому я попросил на карту полмиллиона: неизвестно, сколько раз придется летать туда – сюда. Через полчаса я подписал бумаги и получил кредитную карту на пол-лимона и чек на тридцать тысяч, перечисленных Сергею. Не знаю, что мне делать с этой уймой денег, их и тратить-то не на что.
Всю обратную дорогу я думал об эмпатии и эмпатическом мире. Чувство сопереживания, восприятие боли и восторга другого человека, как своей – в основе любви и дружбы между людьми. Это и есть эмпатия. Но избыток эмпатии несет вред личности. Очевидно, при зарождении того мира основу составили эмпаты, и они каким-то образом смогли поднять общий уровень эмпатии общества.
Возможно даже, у них были благородные цели: объединение общества без войн и насилия, без богатых и бедных. Идеал коммунистического общества. Но в коммунистическом обществе отношение к женщинам может принимать уродливые формы. Я вспомнил, что в первые годы советской власти быстро набирало движение социализации женщин. Даже вспомнил декрет Саратовского Губернского Совета Народных Комиссаров, взятый из интернета:
«§1. С первого января 1918 года отменяется право постоянного владения женщинами, достигшими 17 л. И до 30 л.
§2. Действие настоящего документа не распространяется на замужних женщин, имеющих пятерых и более детей.
§3. За бывшими владельцами (мужьями) сохраняется право на неочередное пользование своей женой.
§12. Женщины забеременевшие освобождаются от своих обязанностей, прямых и государственных, в течение 4х месяцев (3 месяца до и один месяц после родов).
§13. Рождаемые младенцы по истечение месяца отдаются в приют «Народные ясли», где воспитываются и получают образование до 17-летнего возраста».
Были декреты и других ГубКомов. Слава богу, в нашей истории партийная верхушка не пожелала обобществлять своих жен, и было отступление в сторону «буржуазной морали». Но, ведь, могли победить и радикальные коммунисты.
В Доме меня ждал сюрприз: в кресле в моих трусах и майке сидел красивый голубоглазый блондин и улыбался мне во весь рот.
— Леша, посмотри, кто к нам пришел, — обрадовала меня Надя, с восторгом глядя на гостя, — он из того самого мира, от которого я потеряла сознание. Темный все наврал про них, это самый совершенный мир из всех существующих. Скажи, Коленька, — добавила она, не спуская с него глаз.
— Это действительно так, — подтвердил тот, ласково глядя на меня, — не верьте злым языкам, лучше посмотрите все своими глазами, — и показал глазами на компьютер, на экране которого была красивая заставка.
— Как он сюда попал? — спокойно спросил я Надю.
— Почему ты говоришь таким тоном, — нахмурилась она, — он стоял под дождем у главного входа нашего мира, такой жалкий, весь промокший, и я впустила его.
— А почему на нем моя одежда?
— Его одежда сохнет, не сидеть же, ему голым, — зло бросила Надя, — ты что, ревнуешь? На каком основании? Посмотри лучше фильм.
С этими словами Надя нажала на клавишу, и на экране пошел красочно оформленный, профессионально сдобренный пропагандой, ролик. Люди в нем были красивые и добрые, как ангелы, жили сообща в красивых просторных отдельных комнатах со всеми удобствами. Вкусно питались в уютных общественных ресторанах, на всем готовом, не тратя ни копейки – денег там вообще нет, не нужны они им. В разговорах идеально вежливы и предупредительны, красиво одеты, как из модного салона.
— Красивая лапша, — пробормотал я, — прямо на уши.
— Алексей, — резануло по ушам, — что ты себе позволяешь? Он к нам со всей душой, а ты?
— Коленька, извини его, он же не знает того, что ты мне рассказал, — заискивающе попросила его Надя, пытаясь поймать его взгляд.
— Да ничего, я все понимаю, — еще шире улыбнулся он.
Надя меня поразила: смотрит на него влюбленными глазами, глаз не может отвести. Быстро она переобулась. Ладно, обидно, конечно, но насильно мил не будешь. Может, и правда, темный наврал, и этот эмпат – ангел во плоти.
Ушел к себе, слышу, воркуют голубки. Единственное, что меня смущает, со мной он разговаривает обычным голосом, а с ней каким-то другим. А впрочем, все мы одинаковы: стараемся с понравившейся женщиной говорить особенно, немного другим тоном, вот и он выпендривается. Конечно, такие красавчики наотмашь бьют по женской психике. Куда мне до него. Оставлю ей денег и улечу обратно в Египет, в конце концов, она здесь хозяйка, а я – гость, пора и честь знать.
Зашел Сергей:
— Не нравится мне этот тип. Смотри, как бы не увел твою Надю.
— Что она, кобыла, что ли, чтобы ее уводить? Пусть сама решает.
— Ну-ну, смотри, потом локти кусать будешь. Я бы на твоем месте выпер его отсюда, я бы помог.
— Это ее Дом, как бы она нас с тобой не выперла.
Ладно, с утра улечу, решил я, а она пусть будет счастлива со своим красавчиком. Провалявшись до обеда на кровати, пошел в столовую, где уже сидели за столом Сергей с Ольгой и Олег.
— А где Надя? — спросил я, оглядев комнату.
— Я думал, ты знаешь, — откликнулся Сергей.
Какое мне дело, в конце концов, решил я, и сел обедать. И все-таки странно, даже обедать не пришла. Через пару часов пошел ее искать. Обошел весь Дом – ни Нади, ни ее ухажера нигде не встретил. Может, вышла куда? Провалялся на кровати еще несколько часов и забеспокоился: что-то здесь не так, из города давно бы вернулась. Стало тревожно на душе. Решил еще раз пообщаться с темным, один из них врет, или он, или эмпат.