Живой зеленый шатер надежно укрывал его от порывов ветра; Порнов с аппетитом жевал белую мякоть, изредка прихлебывая жидкость прямо через край. Состояние его было близким к блаженству; если что и беспокоило его, так это последние отголоски почти прошедшей головной боли; самый хвостик занозы иногда еще давал о себе знать.
Покончив с орехом, Порнов стал решать, как ему действовать дальше: забраться с тяжелым и скользким шлемом вглубь пальмы, поближе к орехам, или, наоборот, таскать орехи из кроны наружу; в конце концов он склонился ко второму варианту и белым медведем полез в густую зеленую чащу.
Долго возился там; когда же, волоча за собой грубо обломанную гроздь кокосов, он выбрался обратно, его уже поджидал приятный сюрприз: по стволу пальмы, аккурат в том месте, где только что сидел Порнов, прогуливался крупный краб.
– Опять ты! – воскликнул Порнов. Подобных особей ему сегодня встретилось не меньше сотни; но этого краба он узнал бы и из ста тысяч. – Я так и знал, что здесь не зря серой попахивает; думается мне, не один вулкан в том виноват…
Краб, вроде бы, не обращал на порновскую болтовню никакого внимания; однако, когда тот приблизился к шлему, проворно отбежал по стволу на метр – другой.
– Слушай, таинственный обитатель морских глубин, может, объяснишь мне, какого черта ты возле меня отираешься? Ох, неспроста, сердцем чую, неспроста! Сдается мне, приятель, что ты и не краб вовсе; уж больно ты сноровист для десятиногого…
… Как это у того же Пушкина, – продолжал Порнов, накидывая на орех удавку, – Если ты старец, будешь отцом, если ты молодец, будешь нам братом…
По-моему, дальше там что-то про красну девицу, – ухмыльнулся Порнов, склонясь над шлемом и выливая в него жидкость. – У меня как раз вакансия свободна, по крайней мере, на вечер; завтра, надеюсь, Мич объявится.
Порнов, выскребая кокос, краем глаза глянул на краба; тот, выпучив глаза, неотрывно взирал на кокос в порновских руках и вожделенно поводил клешнями, переминаясь на месте.
– Пятницы нам, похоже, не будет; ни женской, ни мужской, – проворчал Порнов. – Не хотим превращаться; жрать хотим.
Он опустил на песок непочатую половину кокоса и пододвинул ее крабу.
– На, ешь; и нечего на меня глаза таращить.
Да, болтаю много; что с того? Другой бы на моем месте вообще с ума сошел. Прикинь, целый год в консервной банке бок о бок с пятью гавриками; и уже третий день не с кем ни поговорить, ни словом перемолвиться; ни к сердцу прижать, ни на…хм… послать.
Ну, какой разговор по душам с этим электрочемоданом!
Порнов покончил с орехами и вновь полез в зеленую чащу кроны.
– Так что, если надумаешь превращаться – милости просим, – крикнул он оттуда. – Устроит даже говорящий попугай; главное, чтобы не автоответчик…
Увы, краб остался глух к его просьбам; когда Порнов вылез из зарослей с очередной веткой наперевес, ни попугая, ни тем более девушки у пальмы не было. Не было и самого краба; лишь на песке сиротливо стояла нетронутая миска с молоком.
– Не хочешь, как хочешь, – Порнов пожал плечами и опростал миску в шлем. – Нам же больше достанется.
В шлеме и впрямь значительно прибыло, Порнов удивленно глянул на пустой кокос в руке: «Надо же, какой емкий», – но особого значения не придал; неожиданное появление краба и столь же поспешное его исчезновение беспокоили его больше.
– Чем дальше, тем страньше и страньше, – бормотал он себе под нос, разделывая очередной кокос. – Краб находит меня на берегу; допустим – случайно; краб валит шест и закапывает платок Мич; хорошо, пусть он принял платок за красивый голубой пальмовый лист и решил украсить им свою норку… а потом звонит Мич и просит зарыть остаток платка, – это как понять?
И вот теперь – явившись на берег за кокосами, я имею сначала поваленную пальму, а потом и этот странный визит вежливости своего старинного приятеля.
Может мне кто-нибудь объяснить, что все это значит? – нервно спросил Порнов.
Шум ветра и шорох длинных листьев были ему ответом; Порнов вновь сгорбился над шлемом.
– С другой стороны, пуганая ворона и куста боится, – заметил он, доскребая последний орех. – Начитался в детстве Жюля Верна, теперь везде будут чудеса и диковины мерещиться…
Наутилусы-помпилусы… Тоже мне, владыка острова.
Еще раз появится, поймаю и на панцире монограмму Немо вырежу; будет знать, кто тут главный!
Глава 10. Знак Зорро
Прозрачный сосуд был полон на три четверти, и весил не меньше десяти килограммов; приподняв его, Порнов враз озаботился и думать забыл о своих мистических проблемах.