Гаврилов принял предложение Крайникова и вскоре, окончательно попав под его внешнее и внутреннее обаяние, стал делать то, чего не следовало, — крутить деньги вкладчиков. Он финансировал новые предприятия, обещавшие баснословные прибыли, покупал земельные участки, акции, рестораны, магазины. И однажды случилось неизбежное: банк затрещал. Гаврилов известил об этом Крайникова, сказав:
— Евгений Евгеньевич, вы помогли екатеринбуржцам организовать экспорт редких металлов, а они, получив «добро» президента, дали вам под зад коленом. Так что принимайте меры. Если мы через неделю не вернем деньги, считайте себя банкротом!
Крайников принял меры и… начались разборки. Первым погиб один из учредителей банка, член совета директоров Пшеничный. Зная, что отвечать за сделки с Госкомимуществом придется ему, он, прихватив из кассы около тридцати миллионов, попытался скрыться. Но его нашли даже в Берне…
Вторым ушел на вечный покой лидер партии Национального единства России и член Государственной Думы Кариновский. Его пристрелили в Екатеринбурге при выходе из гостиницы «Интурист». И под занавес взорвали в кафе «Аист» Крайникова. Взорвали вместе с его охранниками, верными адъютантами и лидером екатеринбургской преступной группировки Хватом, прибывшим в Москву для выяснения отношений с… господином Крайниковым.
Гаврилов, потеряв друзей и оставшись у разбитого корыта, запил горькую. Но пил недолго — его вновь нашли. И кто? Народный артист Советского Союза Лев Борисович Скалон! Через подставных лиц он купил банк Крайникова, дал ему новое название «Лира» и пригласил на должность генерального директора Георгия Степановича Гаврилова.
Для того чтобы остаться живым, необходимо не многое: перебраться в другой, желательно забытый Богом городишко, жениться и, взяв фамилию жены, спокойно вкалывать до конца дней своих в какой-нибудь столярной или там слесарной мастерской. А если подумать, то всегда найдется еще с десяток подобных вариантов.
Да, остаться в живых таким образом можно, но вот победить нельзя. А значит, и жить придется «условно», ибо это не жизнь, а существование.
Гаврилова такой расклад не устроил — ему хотелось жить на всю катушку, поэтому, мгновенно забыв уроки прошлого, понадеясь на русское «авось», он принял предложение Скалона. И снова вляпался в грязь…
— Здравствуйте, Георгий Степанович! Красин вас беспокоит, Виктор Андреевич…
— Здравствуйте, Виктор Андреевич! Как здоровье?
— Пока не жалуюсь. А ваше?
— Если откровенно, не очень — давление, почки…
— Боржоми надо пить…
— Так и делаю. Чем обязан, Виктор Андреевич? Есть какие-нибудь соображения?
«Он сам вызывает меня на разговор. Видно, так подперло, что дальше некуда».
— Есть. Вы где сегодня обедаете?
— Обычно я обедаю дома — вкуснее и дешевле.
— Вполне разделяю ваше мнение, а потому приглашаю вас на домашний обед.
— Спасибо. Ваш адрес…
Красин продиктовал адрес и спросил:
— Во сколько мне вас ждать?
— В два.
Поведение Гаврилова подчинялось тому закону природы, который определяет особую, неповторимую манеру общения народного избранника со своими избирателями — эдакое легкое, дружеское, почти панибратское похлопывание по плечу. Впрочем, человек он был неглупый и понимал, что панибратство иногда рождает отрицательные эмоции, поэтому с легкостью менял свое поведение и облик, мгновенно превращаясь в простецкого парня с располагающим честным лицом и доверчивой улыбкой. На этот раз — и Красин сразу обратил на это внимание — у него было лицо человека, которого обокрали: очень растерянное.
— Выпьете? — спросил Красин, приглашая гостя к столу.
— Я за рулем. — Гаврилов сел в кресло. — И прошу извинить — обедал.
Красин понимающе усмехнулся.
— Вас слушают?
— По-моему, да.
— Тогда рассказывайте, что с вами приключилось…
— Ничего. Я чист как стеклышко.
— В таком случае какого черта вы ко мне приехали? — раздражаясь, спросил Красин.
— Чтобы задать один-единственный вопрос: зачем я вам потребовался? Что стряслось?
— Ваш хозяин попал в очень неприятную историю. — Красин закурил и, заметив, как напряглось лицо собеседника, сообразил, что его ложный выпад приняли за чистую монету, и уже более уверенно и твердо добавил: — Даже ваш прежний хозяин, Крайников, ему сейчас не позавидовал бы! А теперь думайте: молчать вам или говорить…
— Вы склоняете меня к сотрудничеству?
— Вы за этим сюда и приехали, — сказал Красин. — Кроме меня, вам никто не поможет.