В кабинет Скокова Смородкин влетел, как метеорит в плотные слои атмосферы, но не сгорел и, довольный этим обстоятельством и тем впечатлением, которое произвел на присутствующих — с неба свалился, решил это впечатление подогреть.
— Банкуете? — спросил он, улыбаясь своей обычной дурашливо-издевательской улыбкой. — А зря. Я вам принес пренеприятнейшее известие: сегодня утром в своей квартире убили отца Гриши Блонского, кандидата физико-математических наук, заведующего кафедрой Московского автомеханического института, элитного каталу Илью Григорьевича Блонского. — И, выдержав паузу, добавил: — Убийство заказное. Работал профессионал. Позвонил в дверь, сказал: «Телеграмма» — и, когда ему открыли, всадил Блонскому между глаз две пули. Затем бросил пистолет и смылся.
— Вот вам и ответный ход, — мрачно процедил Красин.
«Нет, это не ответный ход, — горько усмехнулся Скоков. — Это реакция на мою глупость. Спицын, конечно же, сообщил Скалону, что я беседовал с Гришей Блонским, и Скалон, сволочь, сообразив, кто станет моим следующим собеседником, приказал его убрать. Но чего он испугался? Что я узнаю имена людей, которые проводили с ним время за карточным столом? Если это так, то эти люди — важняк Можейко, прокурор Москвы Красавин, член Госдумы Солодухин тоже крепко замазаны, и они нужны ему, на их помощь он рассчитывает».
— Кроме Блонского, в квартире во время убийства кто-нибудь находился? — спросил Скоков.
— Нет, — сказал Смородкин. — Но, когда я позвонил вам, примчался его сын Гриша Блонский, надавил на меня… В общем, он здесь и желает с вами немедленно переговорить.
— Зови!
В глазах Григория Блонского не было ни злости, ни ненависти, ничего, что могло бы выразить его состояние. Это были глаза сумасшедшего — неподвижные, с расширенными, сухо блестевшими зрачками.
— Садись! — строго сказал Скоков и, когда Блонский выполнил его команду, спросил: — Зачем в Питер мотался?
Глаза Блонского приобрели осмысленное выражение.
— По делам.
— Каким именно?
— Заказал в типографии двадцать пять тысяч колод игральных карт.
— Зачем?
— Как зачем? Бизнес! Их сейчас ни в одном магазине днем с огнем не сыщешь.
— А сбыт наладил?
— Через «Роспечать». Конкретно — киоски.
— Навар приличный?
— Мне хватит.
— Ладно, сделаю вид, что поверил, — усмехнулся Скоков. — О чем со мной поговорить хотел?
— Я вам предлагаю… Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего отца. Естественно, за хорошее вознаграждение.
— Его уже ищут.
— Кто?
— Официальные власти. — Скоков кивком головы указал на Смородкина, беспокойно расхаживающего по кабинету.
— Виктор Сергеевич предупредил, чтобы я насчет их возможностей не обольщался — ноль целых две десятых.
— И посоветовал обратиться к нам?
— Да.
— Гриша, он оказал тебе медвежью услугу: ты потратишь свое время и деньги, а результат получишь тот же — ноль.
— Я не могу в это поверить!
— Придется. Заказное убийство — это цепочка посредников… Мы бессильны, Гриша.
— Тогда найдите мне заказчика.
— Заказчика сыскать несложно. Но что тебе это даст? — Скоков, испытывая душевную неловкость, полез в карман за сигаретами. Блонский протянул ему зажигалку, поймал его взгляд, и какую-то долю секунды они смотрели друг другу глаза в глаза, зрачок в зрачок. Первый — властно и требовательно, желая знать правду, какой бы горькой она ни оказалась, второй — с явным недоумением и замешательством, будто хотел сказать: «Ну что я могу поделать, если нам с тобой такой расклад выпал».
— Значит, отказываетесь? — спросил Блонский.
— Отказываюсь, Гриша. Отказываюсь потому, что тебе добра желаю.
— Добра? Вечной бессонницы вы мне желаете! Я психом стану, если не отомщу!
— Вот этого я и боюсь.
Блонский замер и неожиданно тихо рассмеялся.
— Ты чего? — спросил Скоков.
— Поговорку вспомнил, китайскую: в стране орлов не щелкай клювом. По-китайски она звучит гордо, а вот по-русски ее вообще лучше не произносить. Знаете, почему? Потому что в стране дураков орлы не живут. — Блонский резко встал. — Прощайте, Семен Тимофеевич!
— До свидания.
— А я говорю: прощайте!
— Ты хочешь сказать, мы больше не увидимся?
— Я хочу сказать, что я и без вашей помощи Быку яйца вырежу.