Здесь уже не выдержал и Скоков. Задыхаясь, прошамкал:
— Смородкин, прекрати! Меня сейчас инфаркт треснет!
— Сто граммов, и я молчу.
— Саша, налей ему, он всего равно сегодня напьется.
Родин встал, но Смородкин жестом остановил его.
— Я сам знаю, где что лежит. — Он обогнул стол и направился в соседнюю комнату. Но вдруг притормозил и, указав пальцем на портрет лоха, который презентовал Климову Ягунин, резко спросил: — А это что за тип?
— А это тот самый лох, который обул трех гонщиков в аэропорту Внуково, — спокойно ответил Климов, пытаясь спрятать за этим спокойствием охватившее его волнение: найдут ли ребята сходство человека, изображенного на листе ватманской бумаги, с убиенным Слепневым?
Зорче всех глаз оказался у Яши Колберга. Он молча взял из-под руки Скокова ключи, открыл сейф, вытащил дело Ракитиной и, найдя фотографию убитого Слепнева, поставил ее рядом с портретом лоха — решайте, мол, думайте.
— Два сапога — пара! — Смородкин медленно развернулся, и его ошалевший взгляд встретился со взглядом Красина. — Виктор Андреевич, а ты прав: кто-то очень умный решил познакомить нас с нечистой силой… Ведь что мы теперь имеем? Если у меня мозги еще на месте, а я в этом не сомневаюсь, то мы имеем двух покойников в одном лице… Один — неизвестный актер, а второй, значит, лох. И кого прикажете ловить?
— Обоих, — улыбнулся Красин. — Костя, какого числа убили Слепнева?
— Девятого.
— А гонщиков когда обули? Во Внуково?
— Я понял. — Губы Климова расползлись в извинительной улыбке. — Запамятовал. А может, мне Ягунин об этом и не сообщил.
— Если лох раздел гонщиков до девятого, то можно предположить, что он и убитый в квартире Ракитиной — одно и то же лицо. За это говорит и мотив убийства, вернее, формулировка твоего информатора: парень в течение года обувал всех подряд, и его решили «убрать с пробега». — Красин задумчиво пожевал губами. — Но если спектакль во Внуково состоялся после девятого… тогда, извините… гоголевщиной пахнет!
— Хватит гадать на кофейной гуще. — Скоков посмотрел на часы и, резко отодвинув кресло, встал, прошелся по кабинету. В его движениях появилась мягкая кошачья резкость. — Через час похороны Блонского-старшего, где соберутся почти все интересующие нас лица — Гриша Блонский, его жена Маша Ракитина, народный артист Советского Союза Скалон, адвокат Спицын и, может быть, сам Тойота… Я постараюсь там кое-что раскопать… — С этими словами он взял из рук Смородкина портрет лоха и спрятал в свой «дипломат». — Яша поедет со мной. Отпевание, похороны и поминки в Пушкине, такова воля покойного, поэтому машину заправь под завязку.
— Есть! — Яша мгновенно вылетел из кабинета.
Скоков повернулся к Смородкину.
— Ты выпил?
— Забыл, Семен Тимофеевич. Лох карты спутал.
— Выпей и дуй к своему Панкратову. И сделай ему клизму из каустика. Когда он усрется, скажи, что вы с Климовым на днях собираетесь брать очень крутого парня, киллера, который угрохал Слепнева и старика Блонского, и что тебе для этого дела нужны шесть толковых омоновцев. Понял?
— Семен Тимофеевич, ваша воля — Божья воля!
— Пей и сматывайся! — Скоков ткнул указательным пальцем в грудь Волынского. — Борис, езжай на стрельбище МВД, пали до одурения, но форму восстанови — тебе придется брать этого киллера… А так как он мне нужен живой, то стрелять придется «по-македонски», качать маятник», Понял?
— Так точно!
— Свободен.
Проводив взглядом Волынского, Скоков присел рядом с Красиным, положил ему на плечо руку и с плотоядной улыбочкой проворковал:
— А тебе, Виктор Андреевич, придется еще раз встретиться с госпожой Басмановой. Не против?
— Что я должен выяснить?
— А вот что… Завтра или послезавтра в их банк должна поступить крупная сумма денег… Костя, какую цифру тебе назвал информатор? — Скоков повел взглядом и, не обнаружив в кабинете Климова, несказанно удивился. — Где этот паршивец? — спросил он Родина.
— По вашему распоряжению приканчивают на кухне со Смородкиным бутылку «Смирновской».
— Сволочи! — выругался Скоков. — Климов!
— Я слышу, — ответил из-за перегородки Климов. — Сорок шесть «лимонов».
— Деньги нужно пометить, а товарища, который их принесет, «сфотографировать». Я правильно вас понял? — спросил Красин.
— Ты умница, Виктор Андреевич!
Родин не раз задавал себе вопрос: можно ли предугадать очередной шаг противника, дальнейшей ход событий и тем самым гарантировать себя от возможных ошибок?