– Настоящий псих.
– Может быть.
Мухиддин и его подручные закинули вещи в дау. Перед рассветом явились еще шестеро путешественников и трое членов экипажа. С утренним приливом «Умм Кульсум» отчалила.
Некоторые из пассажиров сошли в небольших полузаброшенных портовых городках по пути – Тумбату, Пемба, Килифи и Шимони, – но, находясь на борту, все мужчины помогали морякам: удерживать на плаву судно, штопать обшивку, вычерпывать воду. Шестидневное плавание по изменчивым течениям и штормовым волнам требовало тяжелого труда и веры в благосклонность богов и ветров. В конце концов «Умм Кульсум» оказалась в водах Северной Кении. Примерно в два часа после полудня находха повернул лодку, заметив на выступавшей из океана скале знак с надписью «Пате». Раньше этим проходом при отливе также пользовались слоны, чтобы попасть на остров. Капитан предпочел пролив Мканда более рискованному пути по открытому морю.
Когда судно проплывало мимо зарослей мангровых деревьев, Мухиддин почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Белые верхушки песчаных отмелей. Фаза, пострадавший от пожара. Затем остров Ндау. А вскоре показалось и черное побережье Рас Мтангаванды. Спустя совсем короткий отрезок времени Мухиддин уже спускался по сходням на Пате среди других пассажиров. Что он увидит при возвращении? Колени ослабели, когда блудный сын пересек невидимую границу, отделявшую его от прошлого и родных земель. Послышался смех, связующий элемент всех времен. Мухиддин зашагал прочь от пристани, вглядываясь в окраины города: осыпавшиеся могилы, часовни, развалины судостроительной верфи, гробницы святых как синкретичные знаки когда-то главенствовавших в этих местах богов, надежные мечети, которые делили пространство с другими религиями. Вглядываясь в лица людей, его народа. Одно показалось знакомым. Секунду спустя сердце Мухиддина замерло, и он издал невольный возглас. Игравшие поблизости дети остановились, а три самых смелых мальчика подбежали к упавшему на колени мужчине, чтобы узнать причину его поведения. А причиной стало то, что он только что осознал: длинный и запутанный путь по морям и странам привел его обратно к дому.
Это было тогда.
Сейчас же, сжимая в руке пожелтевший лист пергамента, Мухиддин испытывал уверенность всего в двух вещах: пока древняя рукопись представляла собой ценность только из-за возможного потенциала, а еще она, как и все, чего касался искатель неизведанного, искрошится и улетит пылью до того, как ему удастся расшифровать надписи.
– Аллах акбар…
Еще один день и еще одна ночь. Провозвестник лучшего будущего будил угрюмое население древнего острова.
– Аллах акбар… – Затем последовал речитатив: – Al-salaatu khayrun min al-nawm.
Тонко завывавший ветер с моря вторил молитве и осыпал песком все живое. Кудахтали куры. Эта утренняя мелодия ворвалась во сны Мухиддина о возвращении на Пате и привела к вопросу, который всплывал снова и снова, к вопросу, который он должен был задать, но никак не мог этого сделать: почему он с таким наслаждением отвечал на призывы к жизни, если отказался от веры?
– Аллах акбар…
С балкона на верхнем этаже своего дома Мухиддин наблюдал за флотилией нгарава. Каждое утро рыбаки сгибались и выпрямлялись, сгибались и выпрямлялись, погружая длинные весла из мангрового дерева в океан, направляясь в самое сердце зари, которая проливалась на воду, подобно расплавленному серебру. Мужчина поправил на голове вышитую баргашию и лениво задумался, следует ли открыть расположенный на нижнем этаже магазинчик Vitabu na Kadhalika – «Книги и другие товары». Лучи утреннего солнца нежно касались рук Мухиддина на вытертых перилах. Он вслушивался в раскатистое эхо утренней молитвы муэдзина. Соленый ветер с океана доносил запах водорослей, пряностей и неизвестных трав.
– Аллах акбар…
Призыв к молитве на острове рождался усилиями мужчины, вернее, двоих мужчин: Омара Абдулрауфа и Абази Рашида. Будучи соперниками, каждый из них восхвалял собственные выдающиеся вокальные данные, не желая признавать талантов другого. Пате пока сопротивлялся укороченной и вылинявшей версии азана, придуманной в суровых краях Саудовской Аравии и повсеместно заменившей тот богатый и благозвучный напев, на который способен голос.
– Ash-hadu an-la ilaha illa llah…
Мухиддин спустился по широким ступеням, пока в ушах звенели отрывистые призывы Омара Абдулрауфа:
– As-salatu Khayrun Minan-nawm…