Молчание пролилось на них, как холодная вода, и глаза их сделались ясными. Изонго быстро поднялся, и вытянув руку вперед, прокричал:
— Эй, Амату!
— Мы здесь! — ответили люди, потрясая землю.
— Эй, Амату! Есть у нас мужество?
— Есть! — закричала деревня что было сил и подняла кулаки.
— Можем ли мы победить все трудности?
— Можем! — что было сил крикнули люди.
— Бейте в барабаны! — приказал Изонго и сел на свое место.
Барабаны начали бить, и люди стали плясать.
А в хижине за краем деревни Туэре беседовала с уродцем Укуле, прислушиваясь к барабанам. Огонь в очаге еле тлел, это был ненастоящий огонь. Это был огонь прокаженного.
— Деревня Амату погибла, — сказала Туэре, услышав крики Изонго, которыми он укреплял тени людей.
— Да, Амату погибла, — мрачно сказал Укуле.
— Как ты думаешь, вернется Около? — спросила Туэре, сама боясь своего вопроса.
— Ты же знаешь, что он вернется, — сказал Укуле.
— Я не знаю, что думать. Иногда я сама не могу понять, что говорит мое сердце. Порою оно от меня что-то скрывает. Я много думала об Около и боюсь, что он возвратится. Но я не знаю, какое зло они причинят ему.
— С чем приходишь в мир от Войенги, то с тобой и случится. Этого не избежать. Поэтому я не боюсь. Я просил Войенги сделать меня уродом, и вот я урод. И что бы с тобой ни случилось, все идет от Войенги.
— Ты прав. Придя в этот мир, мы не можем себя пересоздать. Если бы мы могли пересоздавать себя, я бы стала мужчиной. Когда я умру, я вернусь мужчиной.
— А я по-прежнему буду мужчиной, но не уродом…
— Они снова запели!
— Прислушайся к их голосам. Их голоса отравляют воздух зловонием.
— Они словно голос скверного колдуна, которого похоронили на хорошем месте, а он требует, чтобы его перенесли на дурное, но давай не будем о смерти…
— Смерть придет, как морская корова, что выходит на берег в нежданный час. Так что же нам…
— Тсс! Ты слышишь? Ты слышишь шаги?
Они вслушались в тишину. Шаги шуршали, как капли воды, падающей на бумагу.
— Может, кто-то хочет плясать?
— Нет. Кто хочет плясать, сюда не пойдет.
— Но кто это может быть?
— Он остановился у двери!
В это мгновение циновка на двери отодвинулась, и они увидели темную фигуру, неуверенно стоявшую за порогом.
— Туэре! — позвала фигура.
— Я, — шепотом-шепотом ответила Туэре из темного угла хижины. — Не стой там, входи быстрей, — сказала она.
Отчего ты вернулся? — спросила она, когда Около вошел в дом. — Отчего?
— Так вышло. И из Сологи меня изгнали. Если бы я не уехал меня бы там упрятали в сумасшедший дом. Поэтому я возвратился. В чем причина их плясок?
— Они празднуют день твоего изгнанья.
— Прекрасно.
— Прекрасно?
— Да. Я собираюсь пойти к Изонго!
— Не ходи. Они сказали, что, если ты возвратишься, они изгонят тебя раз и навсегда.
— Они ничего мне не сделают. Вся деревня там собралась, и я хочу говорить с Изонго при всем народе. Я хочу, чтобы все слышали мой голос.
— Но какая от этого польза?
— И ты это спрашиваешь? Как ты можешь так говорить?
— В моем сердце вихрь, я словно пьяная. Я не знаю, что думать.
— Не ходи, — сказал низкий голос из темного угла.
Около быстро повернулся к нему.
— Кто это? — спросил он.
— Это Укуле. Один из нас.
— Если ты пойдешь, тебе несдобровать, — продолжал Укуле. — Их крепко держит пальмовое вино, и они способны на что угодно.
— Он прав, — сказала Туэре. — С пальмовым вином в глазах они способны сотворить любое зло. Пальмовое вино забралось в их головы. В их головах сейчас нет места для поучительных слов. Не ходи, Около, — молила она.
— Выходит, я должен прятаться здесь, как вор? Или должен бежать отсюда? Нет! Слова правды никогда не бегут от слов лжи. Я пойду. Они еще не знают, что я вернулся. Увидев меня, народ и Изонго будут удивлены. И тогда я задам вопрос Старейшинам и Изонго. Я иду.
Около двинулся к двери, но его удержала Туэре.
— Не ходи, — молила она на коленях. — Не ходи. Они причинят тебе зло.
— Откуда ты знаешь? — спросил Около.
— Я знаю. Сердце мое не хочет, чтоб ты уходил. Не уходи, Около, я умоляю тебя, останься.
— Сердце мое приказывает, чтобы я шел. Спасибо тебе за все, что ты сделала для меня. Спасибо. Успокойся и не ходи за мной. Я вернусь.