Гаррисон Эвери усмехнулся. Как хорошо жена знала его!
— Здесь ты не ошиблась, малышка. А идея с Барбадосом очень заманчива. Не могу сказать, что меня тянет в Лондон зимой. Чертовски холодно и сыро для моих старых костей. Что касается Кима то я с тобой полностью согласен. Думаю, тебе следует пригласить его немедленно. Я сам переживаю за него. Почему бы тебе не позвонить ему прямо сейчас, Франческа?
— Гарри, ты же знаешь, как просто отказаться по телефону. Он может сделать это, даже не взвесив все «за» и «против». Я лучше напишу ему сейчас, а позвоню на следующей неделе, когда он получит письмо, чтобы уговорить окончательно, если это потребуется.
— Ты, конечно, знаешь лучше, дорогая. Я всегда питал самые, теплые чувства к твоему дражайшему брату и надеюсь, что он сразу приедет, если только сумеет вырваться из Лэнгли. Думаю, мы оба действительно нужны ему сейчас.
— Я тоже так думаю. Очень благодарна тебе, Гарри, за понимание и поддержку. А сейчас я принимаюсь за дела. Нужно написать письмо, и вообще день предстоит напряженный. Позвоню тебе позже на этой неделе.
— Хорошо, дорогая. Счастливо тебе.
В переживаниях о Киме Франческа совершенно забыла о своем подавленном состоянии. Однако всего несколько недель спустя ей пришлось вспомнить о нем. И Франческа внезапно осознала что это было не просто чувство сожаления, а предчувствие надвигающегося несчастья. Она снова и снова возвращалась к мысли, что, если бы она прислушалась тогда к внутреннему голосу, подсказывавшему ей прямо с порога вернуться в Виргинию, ничего бы не произошло. Но терзаться теперь этим было бессмысленно — слишком поздно. Ее жизнь и жизни многих близких ей людей изменились. И изменились навсегда.
Однако в то утро все мысли Франчески о будущем так или иначе были связаны с братом. Она взяла ручку и приступила к письму. Закончив его, заклеила конверт, написала адрес и нашла марку в ящике письменного стола. Ну вот, дело сделано! Франческа откинулась в кресле и уставилась на конверт, прислоненный к малахитовой подставке для книг. Письмо получилось таким убедительным, пронизанным такой любовью и заботой, что Ким не сможет отказаться от приглашения — Франческа была уверена в этом. Она вспомнила о постскриптуме в письме брата и дала себе торжественное обещание — она сделает все возможное, чтобы 1979-й действительно стал для него хорошим годом.
Она почувствовала прилив бодрости и энергии. Со счастливой улыбкой на лице поднялась наверх, чтобы переодеться к предстоящим встречам. Ким приедет в Нью-Йорк! И она поможет ему избавиться от душевной боли и меланхолии. Все будет хорошо!
3
Эстел Морган ехала на встречу с Франческой Эвери слишком рано, поэтому решила пройтись пешком, отпустив такси на углу Мэдисон-авеню и Семьдесят четвертой улицы, немного не доезжая до дома Франчески. Расплатившись в таксистом, она вышла из машины и окунулась в бодрящую морозную атмосферу январского дня. Снег прекратился, и белесое солнце тщетно пыталось пробиться сквозь пелену тяжелых облаков.
Эстел повернула на Пятую авеню и приблизилась к роскошному зданию, в котором жили Эвери. Она подумала, что поступила правильно, надев норковую шубу, и у нее на лице промелькнула самодовольная улыбка. Швейцары в домах для самых богатых всегда выглядят гораздо неприступнее и надменнее, чем их респектабельные жильцы, а Эстел не могла допустить, чтобы кто-нибудь из них посмотрел на нее свысока или пренебрежительно обошелся.
О, эта шуба была очень стоящим приобретением. В ней она чувствовала себя уверенной и шикарной женщиной. Шуба была ее радостью и гордостью. Утром она долго крутилась перед зеркалом в красном платье, черных сапогах-ботфортах и с большой черной лакированной сумкой через плечо. И осталась очень довольной. Эстел оценивала себя как эталон эффектной и преуспевающей журналистки международного уровня. К несчастью, она не обладала способностью глубокого осмысления вещей, поэтому ей никогда не приходило в голову, что приметы внешнего антуража не всегда являются мерилом внутреннего интеллекта.
Ожидая зеленый свет на переходе Семьдесят четвертой улицы, Эстел посмотрела на часы. Было без нескольких минут четыре, но она уже почти достигла цели и должна была прибыть на место без опоздания. Пунктуальность не была сильной стороной Эстел Морган, но она помнила, что Франческа Эвери, эта стерва, всегда была очень точна, и Эстел пришлось сделать усилие над собой, чтобы не опоздать и не испортить все с первой минуты.