Хотя графа и Дорис несколько смущали рассеянность и добровольное самозаточение Франчески, они предпочитали не вмешиваться и воздерживались от замечаний на этот счет, объясняя ее отстраненность и стремление к уединению только увлеченностью работой над книгой. Это полностью устраивало Франческу, для которой работа стала спасением от душевных мук. Но бывали дни, когда печаль и внутренняя тревога одолевали ее. Тогда она срывалась с места и часами бродила с Ладой по окрестным полям. Порой во время этих долгих одиноких скитаний ею овладевала неясная тоска по чему-то, что она сама не могла точно определить, пугавшая и ставившая ее в тупик.
Одним ноябрьским днем, когда они с Ладой шли по берегу живописного озера Кэпабилити-Браун, перед мысленным взором Франчески возникло знакомое лицо, и ей стало ясным, что именно он, Виктор Мейсон, был причиной ее неосознанной бесконечной тоски. На какое-то мгновение Франческа засомневалась, не совершила ли она ошибки, порвав с ним. Может быть, он действительно любил ее? Ведь в конце концов Катарин сама призналась, что их связь мало что значила для него. «Но для меня это значит слишком много, — тяжело вздохнув, решила Франческа. — И будет значить всегда, вставая между нами, порождая сомнения в его искренности. Виктор из-за своего эгоизма и необдуманного поведения навсегда потерян для меня, никогда уже не будет со мною». С грустной покорностью судьбе Франческа призналась себе в том, что должна смириться с этим, и, снова тяжело вздохнув, решительно повернулась и пошла прочь от озера.
Небо потемнело, ветер усилился, и Франческа, подхватив Ладу на руки, ускорила шаг. Она упрямо карабкалась вверх по склону холма, на котором стоял их замок, и бесчисленные воспоминания, горькие и безнадежные, нахлынули на нее. Она, ничего не видя перед собой, шла вперед не замечая, что плачет, и не чувствуя, как Лада слизывает слезы, текущие у нее по щекам.
Одинокие, бесконечно длинные дни текли, незаметно слагаясь в недели, и Франческа, отгородившись от всего остального мира, все глубже уходила в себя. Неутомимо, камень за камнем, она возводила вокруг себя неприступную стену, пока окончательно не отгородилась ею от текущей рядом жизни. Эта непроницаемая, глухая стена должна была защитить ее от будущих страданий и унижений. Никому не дозволяла она проникнуть внутрь возведенной ею крепости, и потребовались годы, чтобы наконец пали ее стены. Но на несколько коротких дней в середине декабря Франческа была вынуждена покинуть эту неприступную крепость, чтобы позволить себе, пусть временно, на недолгий срок стать прежней по случаю свадьбы отца.
Приехали Диана и Кристиан вместе со своей бабушкой, княгиней Хетти. Старая и дряхлая, она из уважения к графу не могла не откликнуться на его приглашение. Но мать Дианы и Кристиана так и не приехала с ними. Арабелла фон Виттенген не сумела превозмочь себя и покинуть Берлин даже ради венчания своего родного брата. Ник, которого Дорис попросила быть ее шафером, доставил их из Лондона на своем автомобиле. Ким должен был быть посаженым отцом. Многочисленные гости прибыли накануне свадьбы и остались ночевать в замке, и Франческе пришлось соответствовать столь важному событию. Выступая в последний раз в роли хозяйки отцовского дома, она была очаровательна и радушна со всеми.
Утром в день венчания на улице неистово дул ветер, мела метель и стоял ледяной холод. Но в самую последнюю минуту перед прибытием Дорис в сопровождении Ника в старинную, выстроенную еще норманнами, церковь в деревне Лэнгли чудесным образом выглянуло солнце. Невеста была очаровательна в сером шерстяном платье и такого же цвета накидке, отороченной песцом. Песцовая шляпа прикрывала ее каштановые волосы, букет зимних белых роз в ее руках хорошо гармонировал с молочно-белым жемчужным ожерельем у нее на шее. Хотя для них обоих этот брак был не первым, Дорис не стала входить в храм через боковой придел, но направилась прямо к главным вратам в сопровождении грума и других членов свадебной процессии. Франческа и Диана в розовых шерстяных костюмах, неся в руках букет полураскрывшихся розовых роз шли следом за невестой и грумом. Украшенная россыпью цветов церковь выглядела великолепно, а когда процессия двинулась к алтарю, мощные звуки органа, исполнявшего гимн «О'Perfect Love», торжественно загремели под ее древними сводами, заставив сердце Франчески мучительно сжаться. Она чуть было не споткнулась, но Диана, бросив на нее встревоженный взгляд, успела поддержать ее. Франческа слабо улыбнулась ей в ответ и чудовищным усилием воли заставила себя забыть о собственной несчастливой судьбе и полностью сосредоточиться на свадебной церемонии. Но она почти не слышала ни слов викария, обращенных к новобрачным, ни их ответов. Неожиданно для нее обряд венчания уже подошел к концу. Она увидела, как граф целует Дорис. Услышала знаменитый свадебный марш Мендельсона из спектакля «Сон в летнюю ночь». Все двинулись к выходу вслед за невестой, ведомой грумом.