Ник закурил сигарету и продолжил:
— Вы бы принесли ему существенную пользу в Вашингтоне, не говоря уже об избирательной кампании, а он просто обречен быть избранным через несколько лет в сенат, это ясно как день.
Ник покачал головой не менее решительно, чем минуту назад Франческа.
— Нет, Франки, все это звучит для меня неубедительно, какие-то жалкие оправдания.
— В отличие от вас, Никки, Райан вовсе не уверен, что я могу сильно поднять его активы у избирателей, — мягко возразила Франческа, — скорее даже наоборот.
— Какого дьявола! О чем вы говорите? — воскликнул Ник, и его светлые брови удивленно поползли на лоб.
— Он назвал мне целый список причин, по которым я не подхожу для его карьеры, для его избирателей. Я — англичанка, это раз, — принялась загибать пальцы Франческа. — Я дочь графа, два. У меня есть собственный титул, это три. У меня своя собственная карьера, поскольку я привержена писательскому труду. Совершенно очевидно, что все эти качества мало подходят для жены политического деятеля, — холодно рассмеялась Франческа. — И, ко всему прочему, я — известная в обществе личность В общем, ясно, что я для него неприемлема, а кроме тога есть еще одно препятствие.
— Вы меня разыгрываете! — взорвался Ник.
— Да, еще есть проблема с религией, — твердо продолжила Франческа.
— Религия! — эхом отозвался Ник, недоверчиво глядя на нее.
— Да. Райан счел необходимым напомнить, что он — католик и не может рисковать потерей голосов его избирателей-католиков, женившись на некатоличке, да еще такой, которая не пожелает перейти в их веру и не согласится воспитывать детей в католическом духе, на особе, известной своими предубеждениями против католиков.
— Прошу прощения, наверное, я что-то недопонимаю…
Ник выглядел совершенно обескураженным.
— Райан считает меня и всю мою семью ярыми антикатоликами.
— Ну-ну, Франческа, рассказывайте еще, — расхохотался Ник. — Вы, наверное, шутите. Не может быть, чтобы вы говорили все это серьезно. Трудно представить себе более терпимого человека, чем вы.
Он пристально взглянул на нее, и недоверчивое выражение в его глазах внезапно сменилось внезапной убежденностью.
— Все это — выдумки его отца!
— Нет, Никки, это отнюдь не влияние его отца. — Она прикусила задрожавшие губы. — Боюсь, что это разговоры Катарин, — выдавила она чуть слышно, и впервые за всю их беседу ее глаза наполнились слезами. Нику показалось, что он ослышался, и он недоуменно наморщил лоб.
— Вы хотите сказать, что Райан перекладывает ответственность за свое решение на сестру? Что он приписывает весь этот религиозный бред Катарин? Не могу в это поверить, не в состоянии!
— Вам придется в это поверить, Ник, поскольку это правда. — После секундного колебания Франческа осторожно проговорила: — Видите ли, Ник, я очень боялась вам это сказать, зная, как вы будете расстроены из-за Катарин. На мне кажется, вы обязательно должны это знать. — Ее взгляд, устремленный на Ника, стал прямым и беспощадным. — Когда Райан сделал это свое заявление о религиозных предрассудках, я была совершенно сбита с толку. Ведь это — ложь, и он об этом знал. В прошлом году, когда мы собирались с ним пожениться, мы всесторонне обсудили с ним эту проблему, и я сказала тогда, что готова пойти ему навстречу и перейти в другую веру. Естественно, он не мог отрицать того, что помнит тот разговор, но принялся что-то бормотать насчет своих сомнений в искренности тогдашних моих слов и обещаний. Он было вознамерился оборвать на этом разговор и уйти, но я ему не позволила и потребовала, чтобы он был честным и сказал, что заставило его переменить свое мнение обо мне. Он объяснил, что, будучи чрезвычайно озабоченным религиозными аспектами наших отношений, он отправился искать совета у Катарин. Я не поверила собственным ушам, когда он сказал, что Катарин уговаривала его не жениться на мне, предупреждала, что, сделав это, он сможет, нарваться на крупные неприятности.
У Ника от изумления отвисла челюсть, и он продолжал молча таращиться на Франческу. Наконец он сумел раскрыть рот.