– Да? – негромко произнес Уилл.
– С тех пор, как утонул «Альбатрос».
– А! – непроизвольно воскликнул я. – Он отправился из Ньюкасла в Сан-Франциско примерно шесть месяцев назад, и с тех пор о нем больше никто не слышал.
– Да, – подтвердил голос. – В нескольких градусах севернее экватора судно попало в жестокий шторм и потеряло мачты. На рассвете обнаружилось, что корпус дал сильную течь, и поэтому, едва море успокоилось, моряки перебрались в шлюпки, оставив... молодую леди... мою невесту... и меня на искалеченном корабле.
Мы были внизу и собирали свои немногие вещи, когда моряки нас бросили. От страха они стали совершенно бессердечными, и, выбежав на палубу, мы увидели, что их шлюпки уже превратились в точки на горизонте. Но мы не отчаялись, принялись за работу и сколотили маленький плот. На него мы сложили те немногие вещи, которые он был способен выдержать, включая запас воды и сухарей. Затем, когда плот уже очень глубоко осел, мы забрались на него сами и оттолкнулись.
Уже позднее я заметил, что мы оказались во власти прилива или течения, которое относило нас от корабля под углом, и уже через три часа, как я засек по своим часам, корабль пропал за горизонтом, и виднелись лишь его поломанные мачты. Затем вечером опустился туман и не рассеивался всю ночь. На следующий день мы все еще плыли в тумане, погода оставалась спокойной. Четыре дня мы дрейфовали сквозь эту странную дымку, пока вечером четвертого дня до наших ушей не донесся отдаленный шум прибоя. Постепенно он становился громче, и после полуночи мы приблизились к берегу. Плот несколько раз подбросило на волнах, но вскоре мы оказались на спокойной воде, а шум прибоя зазвучал сзади.
Когда наступило утро, мы обнаружили, что находимся в большой лагуне, но тогда нам некогда было ее рассматривать, потому что совсем рядом сквозь все обволакивающую дымку вдруг стад просвечивать корпус большого парусного судна. В едином порыве мы упали на колени и возблагодарили Господа, потому что решили, что пришел конец подстерегавшим нас опасностям. Но нам еще многое предстояло узнать.
Когда плот приблизился к кораблю, мы стали кричать, упрашивая взять нас на борт, но никто не отзывался. Наконец плот уткнулся в борт корабля, и, увидев свисающую веревку, я ухватился за нее и начал подниматься. Мне пришлось приложить для этого немало усилий, потому что веревка обросла похожими на лишайники грибами. Ими был облеплен и весь борт корабля.
Все же я перебрался через фальшборт и оказался на палубе. Там я увидел, что все палубы покрыты большими пятнами серой массы, некоторые из которых превратились в наросты несколько футов высотой, но в то время мысли мои занимало совсем иное: есть ли кто-нибудь на корабле? Я крикнул, но никто не отозвался. Тогда я подошел к двери под полуютом, открыл ее и заглянул внутрь. В нос мне ударил сильный залах затхлости, и я сразу понял, что никого живого внутри нет, а поняв это, быстро закрыл дверь, внезапно ощутив одиночество.
Я вернулся к тому борту, по которому вскарабкался наверх. Моя... невеста все еще сидела на плоту. Увидев меня, она спросила, есть ли кто-нибудь на корабле. Я ответил, что корабль, скорее всего, давно покинут, и, если она немного подождет, я попробую отыскать что-нибудь похожее на лестницу, по которой она заберется на палубу, и тогда мы начнем осматривать корабль вместе. На палубе возле противоположного борта я обнаружил веревочную лестницу, и вскоре моя невеста уже стояла рядом со мной.
Мы осмотрели каюты и помещения в передней части корабля, но нигде не нашли признаков жизни. Кое-где в каютах мы натыкались на пятна этих странных грибов, но их, как заметила моя невеста, можно и отскрести.
Наконец, убедившись, что передние помещения корабля пусты, мы пробрались на корму мимо уродливых серых наростов и осмотрели все помещения и там, после чего точно узнали, что на борту действительно нет никого, кроме нас.
Когда наши сомнения окончательно отпали, мы начали со всеми возможными удобствами устраиваться на корме. Мы освободили и вычистили две каюты, и я занялся поисками провизии. Вскоре я обнаружил кладовые и мысленно возблагодарил Бога за его доброту. Потом я нашел и насос для пресной воды, наладил его, накачал воды из бака и убедился, что она пригодна для питья, хотя и имеет неприятный привкус.
Несколько дней мы провели на корабле, не пытаясь добраться до берега. Мы усердно работали, делая каюты пригодными для жилья. Но даже этих нескольких дней нам хватило понять, что выпавший нам жребий не столь уж хорош, как могло показаться, потому что, хотя мы сразу отскоблили пятна странной поросли, покрывшей полы и стены кают и салона, всего лишь за сутки она выросла вновь. Это не только обескуражило нас, но и наполнило легкой тревогой.