Собралась на прощание Узкая компания: Только пуля-дура, Да моя фигура.
Для меня мой путь далёк, А для пули – близок. Моих мыслей лёт высок, А поступок – низок.
Пить бы чашу не до дна, Как-то увернуться… Ан, в дуле дырка-то одна, Никак не разминуться!
Знать бы Тайну Бытия. (Бог, ужель Ты возле?) Успокоился бы я, Но это после. После...
Как трудно отдавать долги. Особенно, которые не делал. Но не свободен ты, не мучайся, не лги. Ни сам себе, ни тем, кого не ведал.
Вот, замерев перед последним делом, Пред той чертой, в конечное мгновенье, Прижав холодный ствол, ты всё ж не сделалПростое и короткое движенье.
Вмешался голос. Или только показалось, Что где-то плачут, кто-то лает, что-то шепчут... Рука сама собою опускалась, В то время, как озноб хватал все крепче...
А ночью были гулкие шаги, Чьи отзвуки, достигшие предела, Вдруг замерли: - наверное, долги. Те самые, которые не делал...
Как холст, облокотившись на треножник, Задумался сюжетом, чуть размытым, Моя надежда проросла, как подорожник, Случайно не растоптанный копытом.
Что дуновения ветров, игривы мысли Подобны радостно на юг летящей стае. Пьянит ли сказочный простор, дурманит высь ли, Но боль на сердце постепенно исчезает.
Иные чувства здесь справляют новоселье. Как у младенцев их шаги робки и малы.Но я дойду до настоящего веселья, И буду счастлив, что бы мне того не стало!
Напишет холст рукою Божию художник. Ту песнь не оборвать на полуслоге, Пока моя надежда-подорожник Колышется на столбовой дороге...
Быть может, в наследство, быть может, как сглаз, А, может быть, в силу харизмы, Тому, что вся жизнь исковеркана враз, Виною – мои атавизмы. То волком завою, то птицей взметнусь, Зальюсь соловьиною трелью,То рыбой на смертный свой нерест вернусь.Кукушкой яйцо не согрею. За самку дерусь на любовном току, Презрев искушение страхом. Но счастье в руках удержать не могу – И все рассыпается прахом.
Летучим Голландцем и Вечным Жидом Брожу, неприкаян, по странам. По собственной воле оставленный дом Единственной родиной стал мне.