Но самым ярким было ощущение, которое она испытала в первом сне – когда её пальцы коснулись светящегося узора под водой, и она почувствовала прямое, непосредственное понимание, минуя все символические системы и интерпретации. Чувство было столь реальным, столь отличным от всего, что она когда-либо испытывала, что даже сейчас, в полном сознании, она задавалась вопросом – было ли это просто конструкцией её спящего разума или чем-то большим?
«Граница между тобой и не-тобой – иллюзия, созданная ограниченностью восприятия». Эти слова преследовали её, звуча то голосом Томаша, то нечеловеческими вибрациями коралловых структур, то нейтральными интонациями Гермеса.
И где-то глубоко внутри росло странное чувство предвкушения – не просто научного любопытства или профессионального интереса, а чего-то более личного, более фундаментального. Чувство, что встреча с Харра станет не просто первым контактом человечества с инопланетным разумом, но и её личной встречей с чем-то, что изменит самую её сущность.
С этой мыслью Ева позволила себе соскользнуть в легкую дремоту, зная, что на этот раз сон будет временным, обычным, человеческим – передышкой перед продолжением самого экстраординарного путешествия в истории человечества.
Глава 4: Безмолвные годы
– Пять. Четыре. Три. Два. Один. С пробуждением, экипаж «Тесея». Добро пожаловать в четвертый год вашего путешествия.
Голос Гермеса звучал так же нейтрально, как и во время первого пробуждения, но Еве показалось, что в нём появились новые интонации – почти незаметные вариации тона, придающие синтетической речи больше глубины.
Процесс выхода из гибернации был теперь знакомым, хотя не менее дискомфортным. Тело словно сопротивлялось возвращению к активности после трех лет в состоянии анабиоза. Ева чувствовала себя тяжелой, неповоротливой, словно каждая клетка её организма была наполнена свинцом.
– Доктор Новак, ваши показатели в пределах нормы, – сообщил Гермес, когда медицинские дроны перемещали её в реабилитационный отсек. – Однако наблюдается небольшое повышение нейроактивности в лимбической системе и гиппокампе. Возможно, более интенсивные сновидения в этом цикле?
Ева попыталась кивнуть, но мышцы шеи еще не полностью подчинялись командам мозга. Вместо этого она моргнула один раз – «да». Сновидения действительно были интенсивнее, глубже, иногда тревожно реалистичными. Обучающие сессии с Гермесом перемежались странными видениями, в которых размывались границы между её воспоминаниями, теоретическими концепциями о Харра и чем-то… иным. Чем-то, что она не могла четко определить даже для себя.
– Это ожидаемый эффект длительной гибернации, – продолжил Гермес. – Особенно в сочетании с нашей расширенной программой обучения во сне. Ваш мозг интегрирует новую информацию, создавая нейронные связи, которые иногда проявляются в форме необычных сновидений.
Ева снова моргнула в знак согласия, хотя внутренне не была уверена, что это полностью объясняет её опыт. Некоторые сны казались… слишком структурированными, слишком последовательными для обычных сновидений, даже индуцированных программой обучения. Словно… словно она соприкасалась с чем-то внешним по отношению к её собственному сознанию.
Но это было абсурдно, конечно. На расстоянии в световые годы от HD 40307, без какого-либо прямого контакта с Харра, единственным источником её снов могло быть её собственное подсознание, стимулированное программой Гермеса. Всё остальное было лишь проекцией, фантазией, возможно, даже симптомом когнитивных изменений, вызванных длительной гибернацией.
– Как… другие? – хрипло выдавила она, удивившись возможности произнести слово. Процесс восстановления, казалось, шел быстрее, чем после первого цикла.
– Остальные члены экипажа демонстрируют различные реакции на пробуждение, – ответил Гермес. – Полковник Штерн и доктор Нкомо восстанавливаются с оптимальными показателями. Доктор Линь испытывает легкую дезориентацию. Доктор Вега проявляет признаки повышенной эмоциональной активности. Доктор Кригер демонстрирует ускоренное восстановление когнитивных функций. Доктор аль-Фадил… – здесь Гермес сделал паузу, – показывает некоторые аномальные паттерны нейроактивности. Ничего критического, но требующего мониторинга.
Ева повернула голову, чтобы видеть остальных членов экипажа. Каждый реагировал на пробуждение по-своему. Штерн, как и ожидалось, выглядел собранным, его лицо было спокойным, почти отстраненным. Ричард медитативно дышал, очевидно, используя какие-то техники самоконтроля. Чжао выглядела бледной, её глаза были широко открыты, словно она пыталась сфокусироваться на чем-то невидимом. Фернандо казался возбужденным даже в состоянии физической слабости, его лицо было оживленным, губы шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. Анна методично двигала конечностями, проверяя их функциональность с аналитической точностью. А Юсуф… Юсуф выглядел странно. Его взгляд был отсутствующим, лицо покрыто тонкой пленкой пота, несмотря на контролируемую температуру в помещении.