– Что именно ты имеешь в виду под «другим»? – осторожно спросил Ричард.
Фернандо помедлил, словно подбирая слова.
– Сны, которые не похожи на сны. Слишком… последовательные. Слишком реальные. Словно… – он замолчал, очевидно не решаясь продолжить.
– Словно контакт с чем-то внешним, – закончил за него Юсуф, его голос был тихим, но твердым. – Да, я испытывал это.
Ева почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она не была одна в своих странных переживаниях.
– Доктор аль-Фадил, доктор Вега, – вмешался Штерн, его лицо выражало смесь беспокойства и скептицизма, – что конкретно вы пытаетесь сказать?
Юсуф встретился взглядом с полковником.
– Я говорю о том, что мои сновидения во время гибернации не были просто продуктом моего подсознания или обучающей программы Гермеса. В них было нечто… иное. Паттерны, концепты, перспективы, которые не могли возникнуть из моего собственного опыта или знаний.
– Вы предполагаете какой-то внешний источник этих переживаний? – спросила Чжао Линь, её научный скептицизм был очевиден в тоне. – Что конкретно?
Юсуф и Фернандо обменялись взглядами, словно не решаясь произнести то, о чем оба думали.
– Харра, – наконец сказала Ева, нарушая напряженное молчание. – Они думают, что это каким-то образом связано с Харра.
Все взгляды обратились к ней. Штерн нахмурился.
– Доктор Новак, вы разделяете эту… теорию?
Ева глубоко вдохнула. Произнести это вслух казалось абсурдным, но после признаний Юсуфа и Фернандо она чувствовала, что должна быть честной.
– Я не знаю, – медленно начала она. – Но я тоже испытывала необычные сновидения. Сны, в которых я, казалось, напрямую взаимодействовала с формами сознания, радикально отличающимися от человеческого. Сны, которые были слишком структурированными, слишком последовательными для обычных сновидений.
– Это может быть побочным эффектом программы обучения, – предположила Анна. – Интенсивное воздействие на нейронные структуры во время гибернации может вызывать необычные субъективные переживания.
– Я создавал Гермеса, – возразил Юсуф. – Я знаю точно, как работает программа обучения во сне. То, что я испытывал, выходит за её рамки.
– Но как это возможно? – спросила Чжао, её научный скептицизм сменился научным любопытством. – Мы находимся за световые годы от Харра. Никакая известная форма коммуникации не может преодолеть это расстояние быстрее света.
– Если только, – тихо сказал Юсуф, – они не используют принципы, которые нам еще не известны.
– Например? – подтолкнул его Ричард.
– Квантовая запутанность на макроуровне, – предположил Юсуф. – Теоретически, если два сознания становятся квантово запутанными, расстояние между ними не имеет значения. Изменение состояния одного мгновенно влияет на состояние другого, независимо от разделяющего их пространства.
– Но это нарушает принципы причинности, – возразила Чжао. – Квантовая запутанность не может передавать информацию быстрее света. Это фундаментальный принцип квантовой механики.
– Согласно нашему пониманию квантовой механики, – ответил Юсуф. – Но что, если Харра развили понимание квантовых явлений, которое превосходит наше?
Дискуссия становилась всё более напряженной. Штерн, видя это, поднял руку, призывая к тишине.
– Давайте не будем делать поспешных выводов, – сказал он. – Доктор Кригер, с медицинской и психологической точки зрения, могут ли эти переживания быть объяснены известными эффектами длительной гибернации или программы обучения?
Анна задумалась.
– Теоретически, да. Длительная гибернация, особенно с нейрокогнитивной стимуляцией, может вызывать широкий спектр субъективных переживаний, некоторые из которых могут казаться сверхъестественными или внешними по отношению к собственному сознанию. Это документированный феномен, наблюдаемый у пациентов в искусственной коме или под воздействием определенных психоактивных веществ.
– Но мы не просто случайные субъекты, – возразил Фернандо. – Мы все испытывали сходные переживания, связанные конкретно с Харра. Это не может быть совпадением.
– Не может быть совпадением, что группа людей, интенсивно изучающих коммуникационные паттерны Харра в течение лет, с внедренной в мозг программой обучения этим паттернам, видит сны о Харра? – скептически спросила Чжао. – Мне кажется, это самое естественное объяснение.
– Гермес, – обратился Штерн к ИИ, который присутствовал на встрече в форме голографической сферы, парящей над столом. – Как ты объясняешь эти переживания?
Сфера пульсировала, меняя оттенки, что обычно указывало на интенсивные вычисления.