Александр Лазаревич (грызя ногти).Смотря для каких людей.
Ольга Сергеевна.Для честных тружеников.
Александр Лазаревич.А где они, эти труженики?
Ольга Сергеевна.Их всех расстреляли. И Ивана. А вы живы. Это нечестно. Он был благородней всех нас. Мы все мизинца его не стоили (плачет).
Директор клуба.Смотрите пьесу Виктора Гюго "Мария Тюдор".
Ольга Сергеевна (в роли Марии Тюдор). Позовите палача! (Входит палач в балахоне и с топором).Ты видишь эту голову? (Сжимает голову Александра Лазаревича).Эту милую, прекрасную голову. Еще вчера она была лучшим украшением моего королевства. Так возьми же ее в подарок!
Глашатай.Тот, кто следует за мной, покрытый черным покрывалом, — это знатный и могущественный вельможа Фабиано Фабиани, граф Клембрасил, барон Дартмунд Девоншири, который будет обезглавлен на Лондонском рынке за цареубийство и государственную измену. По происшествии казни будут даны три пушечных выстрела. Первый — когда преступник взойдет на эшафот. Второй — когда он опустит свою преступную голову на черное сукно палача. Третий — когда скатится его преступная голова. Да помилует Бог его душу. Молитесь за него. (Раздается три залпа).
Ольга Сергеевна.Александр Лазаревич был благородным человеком. Ему предложили работать в театре Вахтангова, но без меня. Я тогда еще только вышла из лагеря и не имела права на жительство в больших городах. И Александр Лазаревич остался в провинции. У тебя такие же руки, как у него, такие же руки.
Художник Александр Петров.Нет более лютого фашиста, чем советский человек.
Радио."Наши нивы взглядом не обшаришь…"
Я.Я представил себе ниву с картины Шишкина, а по ней катятся большие шары.
Надежда Владимировна.Обшарить значит обыскать.
Я.А что такое "обыскать"?
Вовка.
Из-за леса вылетала
Конная милиция.
Поднимайте, девки, юбки,
Будет репетиция.
Стой! Снимай штаны —проверка документов!
Радио.Но сурово брови мы насупим...
Вовка.Но сурово брови мы наборщим...
Лера Нарбикова.Вот говорят, пишите и рисуйте, как в жизни. А как в жизни? Как у Шишкина, что ли? "Утро в сосновом лесу"? Тогда так и говорите: рисуйте, как у Шишкина.
Евгений Винокуров.Как вы посоветуете — креститься мне или нет?
Я.Если задаете вопрос, значит нет.
Евгений Винокуров.Алло! У меня был еще один удар. Я оправился и крестился.
Александр Лазаревич.Что ты раскачиваешься, Как благочестивый еврей на молитве!
Я.А что такое благочестивый еврей?
Александр Лазаревич.По талмуду, еврей не должен быть в дороге в субботу, но исключение сделано для тех, кто на воде. Ведь не сойдешь с парохода посреди океана. Если благочестивый еврей едет в субботу в поезде, он берет с собой таз с водой, разувается, опускает ноги в воду и едет.
Рабинович.Однажды поспорили священник и раввин, чей бог сильнее. Священник сказал: "Однажды в пост подали мне в гостях мясо. Я помолился, и что вы думаете, у всех в тарелках мясо, а у меня рыба". — "Это что, — говорит раввин, — иду я однажды в субботу по улице и вижу — лежит кошелек, туго набитый деньгами. А поднимать ничего в субботу нельзя. Я помолился, и что вы думаете, кругом суббота, а у меня четверг".
Я.Неправду говорят, что искусство отражает жизнь. Это только у графоманов. Влюбится и стишок напишет. А настоящий поэт сначала стих сложит, а потом влюбится. Не искусство жизнь отражает, а жизнь возгорается от поэзии.
Бабка в деревне.
Лисапед, лисапед,
Странная машина.
Ноги едут, жопа нет,
Интересный лисапед.
Я.В детстве я часами простаивал в Угличском храме возле фрески с голенькой пухлой Евой. Рядом стоял голый худой Адам. Но Ева абсолютно голой грудью и слегка затемненным лобком волновала предельно. Это было единственное изображение нагой женщины, доступное моему взору. Но и этого хватало сполна все детство. Уже взрослым я сошел с парохода и заглянул в храм к своей Еве. Взглянул и почувствовал себя изменником. Знакомая фреска уже нисколько не возбуждала. Чудо случилось после. На пароходе я познакомился с девушкой, но когда мы стали целоваться вблизи машинного отделения, в памяти всплыла покинутая мною Ева. Никогда до этого мои поцелуи не достигали такой силы страсти. Полузнакомой девушке досталась вся нерастраченная в детстве любовь.
Рабинович.В Пасху идет по улице священник, а навстречу ему мулла.
Священник.Христос воскресе!
Мулла.Ай, молодец!
Я.В 8-ом классе мою жизнь навсегда испортил спившийся математик Владимир Потапов.
Потапов.Что ты изучаешь в школе геометрию, это все устарело, это Евклид. Вот в геометрии Лобачевского две параллельные пересекаются.
Лобачевский.Ничего подобного. В моей "Воображаемой геометрии" через точку вне прямой можно провести бесконечное количество других прямых, параллельным данным.
Я.Какая разница, главное, что в школе обманывают.
Потапов.И физика школьная с Ньютоном давно устарела. Есть Эйнштейн, есть теория относительности.
Маяковский. А в поэзии чему вас учат? Все Пушкин да Пушкин. А футуристы где?
Я.Про футуристов в школе говорили так же мало, как про Лобачевского и Эйнштейна. Правильнее сказать, ничего не говорили, как про сифилис и гонорею. Вроде и есть, и в то же время и нету. А главное, что все это — Эйнштейн, генетика, Лобачевский, футуризм, гонорея, сифилис — что-то очень сомнительное и буржуазное. С тех пор меня меньше всего интересует то, что проходят в школе. Уж лучше сифилис. СПИДа тогда еще не было. Да, еще Бога не было. Он тоже был буржуазный и нехороший. Теперь с утра до ночи говорят и про Бога, и про СПИД, и про сифилис, и что все они есть. А вот до Эйнштейна с Лобачевским и до футуризма так и не доползли. Застряли в дамских альбомах какого-то серебряного века, которого и не было никогда.