Я попросил бы у этого мира что-то еще, если бы у этого мира было что-то еще.
Страшиться менее унизительно, чем наводить страх.
Те, что отдали свои крылья, печальны оттого, что не видят их полета.
Ты не видишь реку слез, потому что в ней нет ни одной твоей слезы.
Чужой бедности мне достаточно, чтобы почувствовать себя бедняком, а своей – недостаточно.
Мы видим милостью чего-то, что нас озаряет, – чего-то, что мы не видим.
Тот, кто видел наяву, может снова видеть – вслепую.
Познание смерти оплачивается целой жизнью.
Воспоминание – частица вечности.
Можно рассчитаться со всеми долгами, вернув свет солнцу.
Я хороню себя везде и всюду, а умру неведомо где.
Твоей крови уже не хватает старых ран, а новые не хотят открываться. Вот твоя кровь и захлебывается.
О том, что у меня появилось все, я знаю не потому, что оно появилось. Я знаю об этом потому, что после не появилось ничего больше.
Бывшее до меня и бывшее после меня почти соединились, стали почти одним целым, почти остались без меня.
Да, я услышал все. Теперь мне остается только молчать.
Я начал свою комедию ее единственным актером, а заканчиваю ее, будучи ее единственным зрителем.
В вечном сне – вечность как миг. Может быть, я вернусь через миг?
Почему ты вернулся в жизнь? Понимаю. Устаешь от всего. И оттого, что мертв.
Разумение истины и есть безумство.
Ты думал, что разрушая то, что разъединяет, объединяешь. И разрушил то, что разъединяет. И разрушил все. Потому что нет ничего без того, что разъединяет.
Когда зло растет, маленькое добро увеличивается.
То, что я говорю себе, – кто говорит, кому говорит?
Все мои мысли – одна. Потому что я никогда не переставал мыслить.
Да, я прежде видел тебя, но никогда не видел тебя таким, каким вижу тебя сейчас. Где ты блуждал таким, каким я вижу тебя сейчас? А такой, каким я видел тебя, где ты сейчас?
Камень, который я держу в руках, впитал немного моей крови и трепещет.
Я понимаю, что ложь – обман, а правда – нет. Но меня обманывали обе.
Все вещи произносят свои имена.
Столь крохотны существа, живущие краткое мгновение. Мы знаем, что они живут краткое мгновение, но не знаем – живут ли они сто длинных лет в кратком мгновении, в котором они живут?
Иногда так длительно умирание, что я чувствую себя бессмертным.
Если бы ты закрыл глаза до того, как зашло солнце, ты оставил бы его сияющим.
Новая истина – это смерть старой истины.
Я думаю: душа состоит из страдания, потому что исцелившая свои страдания, душа умирает.
Человек говорит обо всем, и говорит обо всем так, будто понимание всего уже есть внутри него.
Совершенство — совершенно не дышит.
Многое из того, что я прекратил делать с собой, продолжает внутри меня жить своей жизнью.
Да, они ошибаются, потому что не знают. Если бы они знали… НИЧТО. Они бы даже не ошиблись.
Все подобно рекам: только работа наклонов.
Когда сплю, я вижу такой же сон, как и бодрствую. Все это бесконечный сон.
Вершины направляют, но только среди других вершин.
Тебя прекратили обманывать, но не любить. А тебе кажется, что они прекратили тебя любить.
Иногда, как будто я побывал в аду и не сожалею. Я не нахожу ничего о чем можно сожалеть.
Луч света стер твое имя. Теперь я абсолютно не знаю, кто ТЫ.
Именно тогда, когда я не согласен ни с чем – я согласен со всем.
Человек, когда он всего лишь то, что кажется человеком, он практически НИКТО.
Ты найдешь расстояние, отделяющее тебя от других, объединившись с ними.
Сто человек вместе – лишь сотая часть человека.
Когда поверхностное утомляет меня, оно утомляет меня так сильно, что для отдыха мне нужна бездна.
Не каждый зло совершает, но каждый несет ответственность.
То, за что мы платим нашей жизнью, не стоит так дорого.
Я помогу тебе придти, если ты приходишь, или не придти, если ты не приходишь.
Тот, кто не наполняет свой мир призраками, остается совсем один.
Иногда мне кажется: страдание так велико, что я боюсь в нем нуждаться.
Ты думаешь, что убиваешь меня. Я думаю: ты совершаешь самоубийство.
Страдание за всех и вся переросло в сострадание к себе. И оно все еще растет.
Далекое, очень далекое, самое далекое – я нашел лишь в своем источнике.
Тайна приносит покой моим глазам, но не слепоту.
Когда ты страдаешь немного больше меня, я чувствую себя чуть-чуть жестоким.
Тот, кто говорит Истину – почти ничего не говорит.
Мысль, пока она не стала всем – шум; но когда она все – это покой.
Грязь, покидая грязь, перестает быть грязью.
Тысячу лет я спрашивал себя: «Что же мне делать?» И я все еще не нуждаюсь в ответе.