Антуан. Вы женаты?
Клод. Если бы я был женат, я не изменял бы своей жене.
Антуан. Естественно... изменяла бы она. Как у меня. А потом вам легко говорить, вы же не женаты.
Клод. Допустим, но рога — это подлинное украшение, это — символ силы! Мужественности!
Антуан. Ради Бога, пожалуйста! Воля ваша!
Клод (в отчаянии). Не каждому дано!..
Антуан. Ага! В точку попали. И наоборот, кому дано, тому неохота.
Клод. Нет, если честно, может, вы мне все-таки объясните, зачем вы сюда явились? Если морду мне набить — давайте, я вас честно предупреждаю, что у меня нет ни черного пояса, ни третьего дана, но я немножко занимался физкультурой. Если пристрелить меня — не стесняйтесь, места много, глядишь, вас оправдают. Если надо мной посмеяться, то это проще простого, поскольку в спорах я не силен.
Антуан. Что вы, я не вынуждаю вас уйти. Я просто хочу остаться у вас на несколько дней, чтобы вдоволь пострадать. Я же не думал, что еще и обстановка безвкусная.
Клод. Вы просто сумасшедший!
Антуан. Не понимаю, почему вы так говорите. Вы отнимаете у меня жену, я молчу. Я все время молчу, вот уже семнадцать лет, как мы поженились, и шестнадцать, как она изменяет. (Клод делает удивленный жест.) Да, шестнадцать лет... хорошо сохранилась. Шестнадцать лет я страдаю у себя дома, и боль притупляется... Уже семнадцать лет я живу в той же самой квартире в районе Перейре... чудовищный район, железная дорога, унылые люди, унылые улицы! О, Боже мой, как же я выдержал семнадцать лет... и сам говорю себе: вот нынешний любовник Люси, наверняка парень понятливый... на самом деле, знаете ли, я вот черный пояс, третий дан, а встречаю все людей понятливых... я справки навожу, навожу справки тихонечко... У меня отличный тип имеется... еще с 1924 года... он что надо... а потом очень просто, только вы да Дюпон, а с Дюпоном никак нельзя. Я знаю, кто вы, где живете, денег у вас немного, зарабатываете их более или менее честно, работа, правда, не очень интеллектуальная... по-моему, вы манекенщик у знаменитого мужского кутюрье... и не педераст, что при вашей профессии — занятный парадокс, можно сказать, мужество... да, мужество, и я понимаю, что вы понравились Люси, она обожает отважных... Вот... исходя из наших сходных привязанностей, я прошу вас временно уступить мне вашу квартирку... Прихоть... точно, назовем это прихотью. Все-таки я ни разу за семнадцать лет ничего не просил у любовников своей жены. Вам кажется, что я перегибаю палку?
Клод. Могли бы у предыдущего попросить, я ее очень мало знаю...
Антуан. Не будьте ослом, дорогой мой, при чем тут сроки.
Клод. Но почему я? Почему не Жан де Марильяк? Или кто-нибудь еще?
Антуан. Потому что до сих пор она мне никогда не изменяла.
Клод. Ничего не понимаю... Продолжайте. Если очень хочется.
Антуан. Дайте мне вам объяснить, а потом будете комментировать. Рассказываю дальше. Согласитесь, что после того, как я сломал два ребра Жану де Марильяку, мне сложно было обратиться к нему с просьбой... Лопеса Люси в действительности не любила. Только думала, что любит. Обычное мимолетное увлечение, впрочем, как и было задумано; Лопес исчез из поля зрения шестого декабря. У меня ощущение, что с вами все гораздо серьезней. Я выбрал вас отчасти из-за этого. Мне так удобнее.
Клод (вне себя). А куда-нибудь еще нельзя?!
Антуан. Я там неловко буду себя чувствовать. Я бы не смог так страдать.
Клод. Мне на это глубоко наплевать.
Антуан. Наплевать вам или нет, у вас есть некоторые обязательства.
Клод. Обязательства? Перед кем, интересно?
Антуан. Перед моей женой. А значит, и передо мной. Так мы и породнились.
Клод (с деланным смехом). Как любопытно! Просто очень любопытно.
Антуан (смеется так же). Я же говорил, очень любопытно. (Оба натужно смеются и вдруг одновременно замолкают.)
Клод. Уйти — тоже одно из обязательств перед ней?
Антуан. Разумеется, поскольку я ее муж и вас об этом прошу.
Клод. И куда же мне идти?
Антуан (непринужденно). Куда угодно. Послушайте, оставайтесь, еще хуже получится. У меня дома весело. Слишком весело. Я могу работать, только когда мне больно. Если вы сделаете одолжение и останетесь, я почувствую себя до последней степени несчастным. А потом, вы наверняка замечательный хозяин.