Пухлое, блестящее на солнце лицо Кодилла покраснело от очередного приступа хохота. Старый дедушка Мартин готов был застрелиться, настолько опозоренным и обесчещенным он себя ощущал. Но тут…
Тут…
Тут дверь распахнулась.
И на пороге возник Трэвис.
Каммингс припарковал машину в лощине у моста Олд Говернор Бридж. Было начало первого. Одев перчатки, он очень осторожно протер изопропанолом каждый пакет с кокаином, чтобы уничтожить свои отпечатки. На тот случай, если кто-нибудь найдет пустые пакеты. Потом он разрезал каждый пакет — всего их было десять — и выбросил их с моста в бурлящий внизу ручей. Пусть рыбки покайфуют, — подумал он. Оставлять кокаин себе противоречило даже его моральным нормам. Даже если у него была возможность продать его, он не хотел дальнейшего распространения этой гадости в Америке. Денег будет достаточно. А что насчет убийства Спаза и Датча?
К черту их, — решил он. Они были наркодилерами.
Потом ему придется припрятать деньги и переждать, пока шумиха вокруг устроенного им пожара поутихнет. Ему не очень нравилась идея кататься вокруг в полицейской машине с багажником, набитым стодолларовыми купюрами. Но где ему устроить тайник?
Ясное, безоблачное, потрясающей красоты небо манило его. Он выехал из лощины и вернулся на шоссе. Остаточное ощущение от содеянного было на удивление нейтральным. Убил двух парней, сжег хибару, скинул 10 кило в ручей, и гуляет с кучей «бабла», способной покрыть дефицит бюджета штата. Каммингс поежился. Но все это ради чего-то гораздо более важного, разве не так? Все это ради Кэт. Ради той жизни, которую она заслуживает. А те двое наркодилеров? Вряд ли мир будет по ним скучать.
За следующим поворотом он остановился — вдоль обочины хромала какая-то девчонка в лохмотьях. Явно из местных. Подвезу, — подумал он. Легко быть милосердным, когда у тебя в багажнике сумка «бабла».
— Вот, здорово, — сказала она. — Спасибо огромное.
— Да без проблем.
— Я… — она запнулась. Машина-то, да, была без опознавательных знаков, но сам Каммингс был в темно-синей полицейской куртке, с золотистым значком, и с кобурой на поясе. — Расслабься, — сказал он. — Я не ищу, к кому бы пристать.
— Вы из «Эй-Ти-Эф», верно?
— Совершенно верно.
Она замолчала. Конечно. Наверняка, кто-то из ее родни гонит самогон. И я для нее большой и страшный представитель власти, — догадался он. Парень, который усложняет ей жизнь.
— Куда направляешься?
— В одно местечко рядом с Филбертом.
— Да без проблем.
Он вел машину, то и дело искоса поглядывая на нее. Хорошенькая, пышногрудая девочка, лет шестнадцати. От нее исходил легкий запах пота. Запах, к котором Каммингс давно привык. Рядом с ним сидела типичная жительница холмов — босая, с прямыми темными волосами, в которых застряли кусочки соломы, в потертом сарафане на голое тело.
— Чудный денек.
— Это точно.
— Позволь мне задать тебе вопрос, — сказал он, вспомнив наконец разговор с Джен Бек. Раз уж везешь в багажнике пару сотен «штук», постарайся отработать сегодняшнее жалование, Стью. — Ты слышала когда-нибудь о парне по имени Трэвис Клайд Тактон?
— Конечно. Хороший был парень, пока не угодил в окружную тюрьму. Я его плохо знала, но парень был хороший. Ее волосы развевались от дующего в открытое окно ветерка. Простая, симпатичная девчонка с небритыми подмышками. — Он все еще сидит.
Нет, дорогуша. Он освободился, пропускает «отметки», а еще… трахает людей в голову. Хороший парень, правда?
— Слышал, «предки» у него погибли, а дом сгорел. попытался подсадить ее на крючок Каммингс.
— Ага, — лишь ответила она.
— Трэвис недавно освободился, а раз дом у него сгорел, куда он мог пойти?
Глаза у девчонки сузились. Руки лежали на коленях, как маленькие белые пташки. — Он, что, опять куда-то влип?
— Не, не, ничего подобного. Налоговая задолжала ему деньжат, только и всего. Хочу узнать, где он остановился, чтоб он мог получить причитающуюся компенсацию.
— А, понятно, — она явно чего-то не договаривала. — Сомневаюсь, что он сюда вернулся. Это дохлое место.
— Да, возможно, ты права. Но если б он вернулся, куда бы пошел?
Она убрала волосы с глаз, вытащила травинку. Каммингс не мог не обратить внимание на высоко стоящие, полные груди, с сосками, выпирающими из-под мокрой от пота ткани. — Ну, у него был дедушка по линии матери. Джейк Мартин. Но его, наверное, уже нет в живых. Он был старый и без ног. Доктор отрезал их ему лет пять назад из-за какой-то болезни. У него был старый дом в лесу, недалеко от Тик-Нек-роуд.
Тик-Нек-роуд, — повторил про себя Каммингс. Южный район. Он слышал о нем, но никогда там не был. Потерял ноги? Возможно, диабетная гангрена. Она права. Наверняка, он уже умер. Жители холмов не любят ходить к докторам. Каммингс затевал бесполезное предприятие.
— Твоя остановка, — сказал он, останавливаясь у перекрестка. Перед ним простиралось ясное синее небо. Мимо пролетела стая птиц.
— Спасибо большое, — повторила она, открывая дверь.
— Ага… Эй, подожди. Было же что-то еще, что он мог спросить, верно? Гипсовые слепки. Отпечаток подошвы, который не нашелся в компьютерном каталоге. Ботинки ручной работы, как предположила Джен Бек.
Девчонка продолжала стоять, наклонившись к машине. Ложбинка между грудей, притягивала к себе внимание, словно маяк. Было что-то приятное или даже эротичное в исходящем от нее легком запахе пота.
— Знаешь здесь кого-нибудь, кто мастерит ботинки, туфли или кожаные изделия? — спросил он.
На ее кротком лице отразилось недоумение. — Ну да. Как-то странно вы спрашиваете.
— Почему это?
— Потому что вы об этом уже спрашивали.
— Не понял, — признался Каммингс.
Ее лицо, казалось, плыло на фоне неба. — Знаете, здесь был человек, который мастерил ботинки. Хорошие, кстати, ботинки. И я о нем вам уже говорила. Джейк Мартин. Дедушка Трэвиса Тактона.
Она указала ему направление. По крайней мере, в его понимании. Информация зажгла в нем искру. Да, возможно, этот Джейк Мартин умер. Возможно, копы штата уже проверяли это, но…
«Головач», — произнес внутренний голос. «Мозготрах».
У Каммингса были сейчас более важные заботы. Например, где спрятать целую кучу «бабла», которую он украл у убитого им наркодилера. Но это дело — странная, необъяснимая череда замешанных на сексе убийств — давно уже зацепило его. По крайней мере, если он просто заглянет туда, ничего страшного не случится.
Недалеко от Тик-Нек-роуд, — подумал он. Он был уже почти на месте и медленно катил по петляющей дороге. Было много съездов с основного пути, но…
Ни почтовых дорог, ни адресов. Все, кто жил здесь, никак юридически не регистрировались. Дороги не имели названий, некоторых даже не было на карте округа.
— Я не очень хорошо помню, — сказала ему девчонка перед тем, как уйти. — Но думаю, вам нужно будет свернуть напротив большого бурелома. Вы увидите…
Когда Каммингс был готов уже сдаться, он увидел — большую кучу бревен, веток и срезанной ежевики. Службы округа постоянно оставляли такие после ураганов, но этот… Каммингс отметил, что куча была не только огромной, но и старой. Гнилой и обвалившейся. Он свернул налево на грунтовку, такую узкую, что по ней могла проехать лишь одна машина, да и то с трудом.
Она петляла, ныряла и выныривала. И тут…
Бац!
Дом, прямо как сказала девчонка. Ветхая хибара, полуобвалившаяся, как бурелом. Заросшая плющом гнилая обшивка, отвалившаяся черепица. Этакий человеческий «нарыв» посреди леса. Но…
Что за черт?
Такого он еще никогда не видел. У обвалившегося крыльца убогого домишка стоял сверкающий «Роллс-Ройс Сильвер Шедоу»
Допустим, старик Мартин не умер, — предположил Каммингс, — но все остальное — какое-то безумие. Местный башмачник? Нужно продать немало башмаков, чтобы позволить себе такую машинку…
Каммингс подъехал к самому дому. Если он хотел эффекта неожиданности, то он запорол его вдрызг — все в доме услышали бы шум подъезжающей машины. Но, погодите…
Нет, — подумал он.
Они не смогли бы его услышать. Потому что окружающие леса оглашал ругой звук.