В этом обстоятельстве боевик видел вызов своим способностям. Кого бы не пришлось убивать, сделать это следовало красиво.
Заказчик сконструировал то, что должно было стать мифом, обрасти слухами и подражателями. Как бы ни было мастерски срежиссировано представление, на долю актеров тоже достается немало работы. Бобби внутренне соглашался отыграть роль, произнести необходимые реплики, отстрелять все патроны — благо ружье вывешено с самого первого акта.
Однако, Бобби предпочел бы не умирать всерьез. Мужчине хотелось взглянуть со стороны на шоу, одним из участников он стал.
39
Как бы ни были совершенны системы защиты данных, надежное сокрытие информации возможно лишь до тех пор, пока все стороны соблюдают некоторые условные правила. Экстремальная ситуация разрушает договоренности, разрывает контракты — поскольку на кону оказывается жизнь или же такая ставка, выигрыш по которой в состоянии окупить любые мыслимые и некоторые немыслимые прежде расходы.
В первую очередь страдали корпоративные секреты. Высокая концентрация амбициозных женщин порождала то, что толерантно называлось корпоративной культурой. При прочих равных знание, верифицированное или же догадка, сформированная на базе нескольких косвенных фактов, обеспечивало конкурентное преимущество. Такие методы никогда и никем не озвучивались, но практиковались повсеместно.
Не обязательно обладать полнотой информацией. Когда сталкиваешься со слоном, не обязательно брать у него генетический анализ и сверять список внутренних органов со справочником — достаточно увидеть слоновый контур. Даже если слон невидим, можно пойти от обратного, исключив из среды все, что известно. Область неведомого рано или поздно обретет узнаваемые очертания, это вопрос усидчивости и масштабов. Чем крупнее объект, тем легче отыскать его наощупь.
Поиски Ольги Кавендиш чем-то напоминали охоту на невидимого слона. Как ни крути, любая корпоративная деятельность оставляла массу следов. Чтобы скрывать их от конкурентов периодически создавались, реформировались и закрывались множественные литерные отделы, чья деятельность заключалась в генерации шума, позволяющего скрыть не самые удобные факты.
Хочешь спрятать дерево, найди лес покрупнее. Манипуляции Валерии Барбат проводились как активность трех закрытых отделов. К сожалению, ни один из них не был доступен для аудита со стороны региональных директоров.
В любых других условиях, после предварительной оценки сложности вставшей перед ними задачи, обе дамы отложили бы анализ на потом. Марьям вообще сочла путь тупиковым, но Кавендиш сумела ее переубедить.
Чтобы нейтрализовать возможный риск, когда одна из дам решит предать другую, все банки данных по поискам следов Барбат шифровались сложным квантовым ключом, составленным из двух других ключей, напрямую завязанных на активность персональных чипов.
Лишь совместными усилиями можно было представить находки проверяющей комиссии, а любая попытка присвоить результаты работы или устранить напарницу физически, оборачивались гарантированной потерей всех собранных данных.
Небольшие шансы на успех были предпочтительнее фатальных последствий бездействия.
Висящее дамокловым мечом над региональными директорами внутреннее расследование вносило свои коррективы в поведенческие модели.
Даже если им суждено проиграть, аудиторы оценят масштабы поисков и поймут, насколько велико стремление защитить интересы корпорации.
Так думала Марьям Пресслер, тихо радуясь тому, что подобные мысли не пишутся в системные логи.
Сочтя что снявши голову по волосам не плачут, дамы осознанно злоупотребили своим высоким положением и перенаправили на поиск большую часть доступных аналитических ресурсов филиала.
В этот раз корпоративные правила сыграли на их стороне. Поскольку вся деятельность регионального отделения тщательно документировалась, удалось собрать первичный массив сведений о распорядке дня Валерии, отданных ей распоряжениях, одобренных тратах и запрошенных сводках.
Разумеется, доверия этому массиву было немного.
Воспитанная в корпоративных традициях, госпожа Барбат умело пускала пыль в глаза, оставляла десятки ложных следов, разбросала сотни фальшивых зацепок, полностью уверенная в том, что это скроет ее реальную работу на региональном уровне.
Аудит с ключами центрального офиса развеял бы эту пелену обмана одним или двумя запросами, но у Ольги с Марьям никак не могло оказаться доступов такого уровня.
Однако, у миз Кавендиш имелся опыт работы почти что на всех уровнях корпоративного взаимодействия — в отличие от Валерии с Марьям, которые заняли высокие должности сразу по завершению обучения.
Направив часть аналитических групп на работу с массивами баз системных данных, Ольга сосредоточилась на человеческом факторе.
Подземный комплекс, который штурмовали силы Корпола, даже с учетом высокой автоматизации, требовал присутствия специалистов — где-то в живую, а где-то и посредством подключения к дистантам.
Госпожа Барбат постаралась ограничить количество людей, осведомленных о происходящем. В чипы специалистов загружались скрипты, которые стирали или заметно искажали аппаратную часть памяти.
Для органической памяти приходилось пользоваться услугами корпоративных чип-ридеров. Но память самих чип-ридеров сохранялась, вмешиваться в их воспоминания было уже некому, поскольку большая часть таких специалистов являлась женщинами.
Там, где пасовали четкие алгоритмы, в игру вступала взрывоопасная смесь запретов с подкупом и шантажом.
Список подчищавших за Валерией чип-ридеров оказался невелик. Госпожа Барбат не любила складывать все яйца в одну корзину, но предпочитала минимизировать риски распространения приватной информации.
Тактика Ольги Кавендиш не отличалась оригинальностью. С женщин брали очередную электронную подписку о неразглашении, знакомили с наспех собранным отчетом, в котором читательницы корпоративных чипов открыто назывались пособницами опасной диверсантки.
Затем им давали посмотреть краткую выжимку новостей со свалки, не забывая сделать цифровой зум на поврежденной полицейской технике с легко узнаваемой символикой Корпола — и лишь после этого озвучивали условия сделки.
Не знакомому со спецификой корпоративного устройства могло бы показаться удивительным, что за рутиной чисток и смены настроек сотен чипов женщины ухитрялись различать и запоминать множество деталей, которые сама Валерия предпочла бы надежно спрятать.
Каждый отдельный факт выглядел неприметно и безобидно, но вливаясь в десятки реконструированных моделей он делал их уже не столь нейтральными.
Вооруженные суперкомпьютерной экспертизой региональные директора “Карфаген Индастрис” потратили чуть меньше сорока минут, прежде чем наткнулись на что-то действительно необычное.
40
Сколько себя помнила, Флора не любила лук. Опция "без лука" в немногочисленных ресторанах и кафетериях, которые она посещала, была обязательным условием для выбора блюда.
Но попав в ситуацию, когда голос из-под потолка задавал ей вопросы, на которые её подсознание или скрытая личность отвечала за Флору, девушка впервые почувствовала себя на месте луковицы.
Жизнь Флоры расслоилась, перешла в странное состояние множественного числа — и психика полицейской с этим изменением не справлялась.
Дезориентацию она уже переживала. Память о том, что творилось совсем недавно, когда безумный головолом перебрасывался с ней бессмысленными репликами, была еще свежа. Ощущения того периода стали для Флоры чем-то вроде прививки — в них девушка нашла спасительное подобие.
Сумасшествие, вместе с намеками на какую-то двойственность и возможную утрату цельности, напоминали Флоре грязные и запрещенные во всем цивилизованном мире технологии изменения сознания. Кто-то пробовал подменить ее личность, не просто выставить какие-то руководящие алгоритмы или блоки.