Он осторожно обошел Брауна, сунул руку к нему под пиджак и вытащил его револьвер из наплечной кобуры.
— Надеюсь, у тебя есть на него разрешение? — с усмешкой спросил он, засовывая револьвер за пояс. — А теперь вставай!
— Что ты задумал? — спросил Браун.
— Я задумал получить то, что мне нужно, без всяких дурацких сделок.
— А когда получишь? Что тогда?
— Тогда я займусь разными интересными делами. Но уже без тебя.
— Тогда тебе лучше двигать отсюда подальше, и чем скорее, тем лучше, — сказал Браун. — Я уверен на все сто, что найду тебя.
— Нет. Мертвец никого не сможет найти.
— Ты собираешься пристрелить меня в своей собственной квартире? Кому ты это говоришь?
— А это не моя квартира, — усмехнулся Вейнберг.
— Я проверил адрес в... — начал Браун и осекся, потому что чуть было не сказал: “В Бюро идентификации”.
— Да, где?
— В телефонной книге. Не пытайся меня надуть, Вейнберг. Это твоя нора.
— Была, только была! Я переехал два месяца назад, оставив тот же телефон.
— Тогда как же ты сюда залез сегодня?
— Здешний сторож — пьянчуга. Бутылка “Тэндерберда”, и он закроет глаза на все.
— А как быть с тем, кто живет здесь сейчас?
— Он работает ночным охранником. С десяти вечера до шести утра он на работе. Есть еще вопросы?
— Есть, — сказал Браун. — Почему ты так уверен, что я занимаюсь этим делом в одиночку?
— А какая разница?
— Я скажу тебе, какая разница. Конечно, ты можешь отобрать у меня свою картинку, она у меня с собой. Но если у меня есть партнер, или два партнера, или дюжина, то можно поспорить на что угодно, что у них у всех есть копии. Что тогда получается? Я мертв, ты получил мою картинку, но и у них она есть! Так что ты возвращаешься к самому началу.
— Если только у тебя и в самом деле есть дружки!
— Правильно. Если они у меня есть, то они знают, кто ты такой, приятель, поверь мне. И если ты нажмешь на курок, тебе придется сматываться отсюда. И побыстрее.
— Ты же сказал, что больше никто об этом не знает!
— Конечно, ты мне сказал, что у нас уговор.
— Может, ты и на этот раз врешь!
— А может и нет. Ты готов это проверить? Ты отдаешь себе отчет, на какие неприятности ты напрашиваешься? Не только со стороны полиции — ведь убийство, знаешь ли, до сих пор незаконно. Но также...
— Полиция меня не волнует. Они начнут искать парня, который здесь живет.
— Если только один из моих дружков не шепнет им, что мы с тобой сегодня здесь встречаемся.
— Звучит очень неплохо, Стокс. Если у тебя и в самом деле есть компаньоны. В противном случае, вся твоя болтовня не стоит и цента.
— Тогда посмотрим на это с другой стороны. Ты убиваешь меня и получаешь мою часть фото, все это так. Но ты не получишь имени владельца еще одной части. Оно здесь, Вейнберг, — он постучал пальцем себя по виску.
— Об этом я не подумал, — сказал Вейнберг.
— Подумай об этом сейчас, — сказал Браун. — Даю тебе пять минут.
— Ты даешь мне пять минут? — рассмеялся Вейнберг. — У меня в руках револьвер, и ты даешь мне пять минут?
— Всегда играй по правилам так, как ты их понимаешь, — любил говорить мой папаша, — сказал Браун и улыбнулся.
— А в твоего папашу выпускали когда-нибудь пулю из револьвера 38-го калибра?
— Нет, но однажды стукнули бейсбольной битой, — сказал Браун.
— В конце концов, может быть, ты будешь неплохим партнером, — Вейнберг снова рассмеялся.
— Так что ты решил?
— Еще не знаю.
— Спрячь револьвер и верни мой, и мы снова будем на равных. Давай прекратим дурить друг друга и займемся этим проклятым делом.
— Откуда мне знать, что ты не пытаешься меня надуть?
— А может, у тебя, как и у меня, есть компаньоны?
— Играй по правилам так, как ты их понимаешь, — повторил Вейнберг и ухмыльнулся.
— Так да или нет?
— Конечно, — сказал Вейнберг. Он вытащил из-за пояса револьвер Брауна и протянул его дулом вперед. Браун сразу же спрятал его в кобуру. После минутного колебания и Вейнберг сунул свой револьвер в кобуру на правом бедре.
— О'кей, — сказал он. — Снова пожмем друг другу руки?
— Согласен, — сказал Браун.
Они обменялись рукопожатиями.
— Ну что же, давай глянем на твою часть фото, — предложил Вейнберг.
— Давай глянем и на твою.
— У нас с тобой прямо-таки “Общество Честности и Взаимного Доверия”, о'кей, сделаем это одновременно.
Оба одновременно вытащили бумажники, одновременно достали из целлофановых отделений фрагменты глянцевой фотографии. Тот, которой выложил на стол Браун, был найден им и Кареллой в торшере Эрбаха. Фрагмент, который Вейнберг положил рядом, был еще одной угловой частью фотографии и не походил ни на один из тех фрагментов, которые имелись в распоряжении полиции.
Вейнберг начал передвигать их по поверхности стола. На его лице появилась улыбка.
— Мы будем хорошими партнерами! Посмотри, они совпадают!
Браун посмотрел и тоже улыбнулся. Линии разреза фрагментов совпадали точь-в-точь. Он улыбался еще и потому, что его “достойному” новому партнеру было неизвестно, что еще два фрагмента находятся в верхнем ящике его стола в участке. Всего получалось четыре фрагмента, а то, что эти два совпадали, могло дать ценное что-то, кто знает? Так что Браун и Вейнберг улыбались и были довольны друг другом.
— Теперь имена, — сказал Вейнберг масляным голосом.
— Юджин Эдвард Эрбах, — улыбаясь сказал Браун.
— Джеральдина Фергюсон, — улыбнулся в ответ Вейнберг.
— Эрбах мертв, — сказал Браун, и улыбка исчезла с лица Вейнберга.
— Что?! — закричал он. — Какого черта...
— Он был убит в среду вечером. Полиция обнаружила...
— Мертв?! — заорал Вейнберг. — Мертв?!
— Мертв, — подтвердил Браун. — Но полицейские нашли...
— Это надувательство? Что происходит? Что еще за хитрости?
— Тебе надо слегка остыть, — сказал Браун.
— Остыть?! Да я сейчас разнесу твою башку на миллион кусков, вот что я сделаю!
— У него была часть фотографии, — тихо произнес Браун.
— Что? У кого?
— У Эрбаха.
— Часть нашей фотографии?
— Вот именно.
— Почему же ты сразу не сказал? Где она?
— Ее забрали полицейские.
— Полицейские? Господи боже, Стокс...
— Их можно подкупить, — сказал Браун. — Точно так же, как и всех остальных. Эрбах мертв, и все, что они у него нашли, скорее всего, лежит в бумажном пакете под присмотром какого-нибудь полицейского клерка. Все, что нам надо, — это выяснить — где? А потом сунуть кому-нибудь в лапу.
— Не люблю иметь дел с легавыми, — буркнул Вейнберг.
— А кто любит? Но для того, чтобы выжить в этом городе, время от времени приходится это делать.
— Самые отъявленные воры на свете, — убежденно сказал Вейнберг.
— Послушай, — сказал Браун, — если даже мокрое дело можно замять за пару банкнот, то мы вполне можем получить фрагмент Эрбаха, может быть, всего за какие-нибудь полсотни долларов. Все, что нам надо, это узнать, где он?
— А как мы это сделаем? Позвоним в полицию и спросим?
— Может быть. Мне надо немного подумать над этим. Теперь, как насчет этой Джеральдины... как ее там?
— Фергюсон. Она держит картинную галерею на Джефферсон-авеню. Я перерыл ее квартиру уже шесть или семь раз, но фото так и не нашел. Не удивлюсь, если она прячет его в одном интересном месте, — сказал Вейнберг и захохотал. Браун рассмеялся вместе с ним. Они по-прежнему были добрыми старыми приятелями и по-прежнему взволнованы и обрадованы тем, что их фрагменты совпали.
— У тебя есть копия этой штуки? — спросил Браун.
— Естественно. А у тебя?
— Естественно.
— Ты хочешь поменяться, так что ли?
— Ну да.
— Сделано, — сказал Вейнберг и взял со стола фрагмент Брауна. Тот взял оставшуюся часть, и оба довольно улыбнулись.
— А теперь выпьем, — предложил Вейнберг. — Нам надо разработать стратегию.
— Правильно, — поддержал его Браун. Пока они шли к двери, он как бы невзначай спросил: