Горная тропа уводила нас все выше. Деревья стояли теперь совсем одиноко, как дозорные снежно-белых вершин. Стало холоднее: солнце краткого зимнего дня скрывалось за горами. Упал густой прерывистый туман. Я ехала, почти не различая, а иногда и совсем теряя из виду Ваньшину спину и его лошадь. Но Горец вел себя уверенно и стойко. Говорят, настроение всадника передается лошади, видимо, и наоборот — состояние лошади оказывает воздействие на всадника. Поэтому ли, по чему ли другому, но я не испытывала никакой боязни. Только все казалось мне странной небылью. Я — еще неделю назад генеральша, первая дама мест здешних — в солдатской одежде, на деревенском коне еду неведомо с кем и неведомо куда.
Между тем, дорога круто устремилась в гору. Когда туман исчезал, горные уступы и сверху, и снизу напоминали взволнованное каменное море, застывшее на какие-то секунды, но вновь готовое разбушеваться. Вскоре мы достигли такой высоты, что у меня начало покалывать в ушах. Нежданно прояснилось, и над нами засиял безоблачный купол неба. Только здесь я поняла, что прерывистый туман был низкими облаками. Сейчас мой конь, ступая по горной тропе, наступал на них.
Однако вскоре мы вновь ехали в облаках — начался спуск. Теперь облака казались сплошными, потому что стало смеркаться. Часа через три, когда уже вызвездило, мы оказались у горной речки. Ее берега были соединены узким — из двух бревен — мостиком без перил. Всадники спешились, соскочила с коня и я.
— Сначала Юлию Андриановну переправим, — сказал Ваньша. — Потом я лошадей отведу.
Мы спустились к мосточку.
— Здесь поостеречься надо, — предупредил Ваньша. — Бревна осклизлые. Которые через этот мостик и на животе ползут, не совестятся.
Гордей отыскал длинную палку. Мужчины взялись за концы, мне велели держаться за середину.
— Давай вперед, Гордей. Я пойду позади, — приказал Ваньша. — Вы, Юлия Андриановна, ничего не бойтесь, но палку из руки не выпускайте.
Нога скользила по бревнам, однако палка была для меня надежной опорой.
Страшно мне стало, как это часто случается, когда опасность была уже позади. На другом берегу оглянулась на мосточек, темную воду внизу, и сердце екнуло. Гордей, уснащая речь прибаутками, подхваливал меня, а Ваньша серьезно сказал:
— Хорошо, вниз не глядели, не то бы голова кругом пошла.
— Почему раньше не предупредили? — спросила я.
— А ежели упредить, непременно бы взглянули.
Ваньша исчез в темноте, чтобы перейти мосточек в обратном направлении. А мы с Гордеем направились в деревню.
По дороге Гордей объяснил мне, что по тем тропам, по которым лежит путь Ваньши, тоже не каждый пройдет. Там хребет есть такой, что на конях даже и не пробежать — круто шибко. Там Ваньшу люди ждут.
— А за мосточком этим, — сказал он, — у нас глаз есть. Кто к нему путь держит, мы зараньше знаем. Однажды урядник испробовал переправиться, так, бедняга, в реку свалился. — Гордей плутовато засмеялся. — Бревна не то подгнили, не то подпилил их кто!
Вскоре мы оказались в широком распадке. По его простору разбежались избы деревушки. Через несколько минут Гордей уже знакомил меня со своей Таной. Тана позвала к столу, но я отказалась от ужина. Глаза от усталости слипались.
Удивила своих новых друзей. Тана приболела, и Гордей было отправился доить корову, но я взяла у него подойник.
Гордей смеялся и уверял, что буренка меня к себе не подпустит.
— Я и сам, — говорил он, — подою ее, а она изловчится и ведро перевернет. Уж я ее и лаской, и таской…
Но я прекрасно справилась. Пригодилась мамина наука.
Учила Тану прясть лен веретеном: телеуты прясть не умеют, умеют только изготовлять войлок. Крутить нить из волокон, сучить ее — дело не простое. И у Таны все время нить рвалась.
— Откуда ты, барыня, все умеешь? — спросил меня Гордей.
Хотела ему сказать, что я барыня лишь наполовину. А на другую — такая же крестьянка. Но не сказала. Пока не время.
Еще поймут как искательство какое.
Я сама пряла с удовольствием. Нет, наверно, больше услады, чем видеть вещь, своими руками изготовленную.
Постепенно знакомлюсь я с жителями потайной деревни. Кто к Гордею придет, кто к Тане, к кому мы с Таной идем за чем-либо. По хозяйству много хлопот — друг у друга сеянку занимают, отрубями делятся, сушеными грибами, ягодами. Когда и мясом, и птицей битой. Я женщин вышивать учу.