Андрей лишил его чувств ударом эфеса, схватил парализатор, ремень и поспешил к коню. Он был плохим наездником, знавшим лошадей для прогулок еще в юности, и только кипевшая ярость заставила его броситься в погоню, избрав первого из трех жеребцов, неспокойных от запаха крови. Уже с первого знакового столба Тарской дороги он понял, что не сможет даже приблизительно вычислить путь похитителей. Квадрига, везущая Эвис, давно исчезла из виду. Он испытывал мучительные неудобства от седла и, грубо погоняя коня, теперь сожалел, что не принудил тех троих сказать больше.
В первую очередь в похищении хронавта он заподозрил Этархи. Именно этот самодовольный хлыщ, возрастом далеко не юнец, навязался прокатить их до злополучного места. Он помнил, как Этархи нанимал людей в школе Шахи - таких же головорезов, которые только что пытались расправиться с ним. Еще яснее он помнил его хвалебные речи и ничем не скрываемое вожделение к Эвис. Конечно, нельзя было сбрасывать со счетов ночных гостей Абаха. Но, если здесь не было никакого сговора, то неизвестные вряд ли могли поспеть за быстро исчезнувшей колесницей аргура. В поиске настоящих похитителей он мог рассчитывать только на слабую помощь слуг Асты и решил, что будет разумнее выйти по свежим следам сперва на Этархи.
На чужом коне, с приметным мечом легионера и при всей своей кричащей внешности варвара он был вне закона в этом городе. Любой разъезд Лантийского гарнизона мог схватить его и без всяких разбирательств приковать цепями на асповой площади. Андрей успел узнать многие неудобные законы, правящие здесь, и возможная стычка с гвардейцами, которых он всегда старательно избегал, представлялась лишь малым злом. К тому же он не мог слишком рассчитывать на парализатор - его ресурс был ограничен.
О месте дома Этархи он узнал, расспросив портовых рабочих, долго насмехавшихся над его нескладной манерой держаться на коне. Он поехал к Столпам Гарта и уже за площадью отыскал владение аргура.
Обширный, даже по аттлийским меркам, сад ограждала стена с родовыми знаками на столбах. Ее верх оплетали густые побеги ипомеи и лианы, выросшие с внутренней стороны. Редко где к высокой кладке примыкали ветви деревьев. Перелезть через стену незамеченным оказалось не так просто: в большинстве она была частью людных улиц, а пытаться войти через ворота, обращенные к святыням справедливого бога, в его положении мог рискнуть только слабоумный. До наступления темноты оставалось часов пять - слишком много, чтобы ожидать в бездействии.
Грачев объехал имение еще раз и после недолгих раздумий вернулся к ручью, где кладка туфа была выше, зато листва кое-как скрывала его от посторонних глаз. Там он срубил твердые стебли энтады, укрепил их разрезанной лошадиной сбруей и, выждав момент, вскарабкался наверх стены. После того, как он пробрался в сад, приспособление так и осталось стоять под разорванными побегами ипомеи, ясно обозначая место незаконного вторжения.
Тихо продвигаясь вдоль зарослей, он добрался до маленького пруда и смог рассмотреть особенности имения. За серебристой хвоей лейкодендрон и тонкими стволами лотосовых деревьев проступали стены родового дома. Светлая колоннада ограждала дугой часть сада, ее обрамляли пирамиды остриженных кустов и мраморные фигуры, начинавшие лучи дорожек. Грачев просидел недвижимо минут пятнадцать, но так и не обнаружил какой-либо охраны. Где-то в дальнем конце у конюшен суетились рабы, из беседки у фонтана слышался беззаботный смех девушек. По-прежнему осторожно он направился к правому крылу здания и вдруг, резко отпрянув к дереву, замер. В нескольких десятках шагов перед ним лежала пантера. Через миг он заметил другую, поднявшую оскалившуюся морду с газона. Он и раньше слышал, будто своенравных кошек держали в знатных домах, переняв тайны их приручения у фиванцев. Все же видеть бархатисто-черных свирепых бестий возле человеческого жилища было диковато. Тогда Грачев еще не заметил стальные цепочки, ограничивающие их свободу, и изрядно перетрусил, когда сторожа вскочили, угрожающе рыча в его сторону. Вскинув парализатор, он нажал спуск. Ближняя кошка, взвизгнув, затихла, но следующий выстрел был неудачным и зверь, безумно взревев, катался по траве, пока он снова не поймал его в прицел. Этот рев привлек внимание проходивших мимо людей. Подойдя ближе, они увидели странно распростертые тела животных и стояли с недоумением и страхом, пока один смельчак не отважился пошевелить палкой жертву парализующего заряда. Решив, что оба зверя чудом мертвы, они вспомнили богов и поспешили на задний двор. Их крики могли всполошить прислугу огромного дома. Больше не задерживаясь, Грачев перебежал до конца колоннады и влез в окно. Он опасался, что маневр его был слишком заметен и, прислушиваясь, сжимая парализатор, какое-то время стоял, налегая мокрой спиной на выступ стены. Напротив, во врезанных в стеатит эдикулах молчаливо покоились мраморные статуи, на зеленовато-черном фоне они казались бесплотными существами времен Эрди; по мозаике пробегали тени трепетавшей за окном листвы.
Грачев прошел к двери. Полутемный проход вел вглубь роскошно убранных покоев. Найти аргура в таком огромном доме помогло бы разве чудо. Он подумал, что для начала следует отыскать удобного человека и, возможно, устрашая его мечом, выпытать все полезное. В случае неудачи он мог лишить того чувств и попытать удачи со следующим.
Слушая голоса в дальних залах, Андрей прошел по коридору, заглянул в щель неплотно закрытых дверей. Какой-то мужчина стоял к нему спиной, держа в руке прозрачную чашу, изредка отпивая из нее, отходя в сторону, снова возвращаясь к столу. Тонкая дорогая туника, золотые застежки и знак судебного манта свидетельствовали, что он мог быть посвящен в тайны дома больше ограниченной прислуги. Как будто он находился в небольшой комнате один, возможно, это было везение.
- Ни звука! - повелительно и негромко произнес Грачев. Незнакомец растерянно смотрел то на него, то на тускло блестящий меч.
- Посмеешь закричать - я проткну тебя, как соломенное чучело! Ясно?!
- Какая в этом польза? - Он поставил чашу на столешницу, попятился к окну.
- Не надо уходить далеко. - Грачев предостерегающе качнул клинком и подступил ближе: - Мне всего-то хотелось знать, где Этархи. Этархи!
- Но я не знаю, где он! Нужно спросить управителя Нувхора! - Он сделал еще шаг к окну.
В тот же миг Грачев почувствовал шевеление за занавесом и, метнувшись к аттлийцу, прижал оружие к его шее.
- Я знаю, где Этархи! - Из смежной комнаты с гордым видом вышла высокая молодая женщина. Раздражение, сквозившее в ее лице, быстро сменилось любопытством. Остановившись у стола, она изучала Грачева глубокими черными глазами, а вид напыжившегося под острием меча манта вызвал на ее губах ироничную улыбку. Вбежавшая за ней служанка что-то запричитала на непонятном языке и в страхе отступила в угол.
- Волей богов, я жена аргура. Только зачем угрожать моему дорогому гостю? Отпусти его, варвар. Этархи - не сердце Пеи, чтобы искать его с обнаженным мечом.
- Да, но иначе добраться до него труднее. Мне нужен только твой муж, госпожа, - твердо повторил Грачев, хотя кровь его пенилась от волнения. Он не мог предвидеть, что влезет в столь глупую ситуацию: проявить великодушие в угоду аттлийке было бы гибельным безумием; использовать же парализатор против двух женщин оказалось выше его сил.
- Прошу, Мемфия, сходи за ним, - проговорил мант. - Сходи, милая, иначе он в нетерпении перережет мне горло! О, боги! Мне завтра держать речь в совете!
- Мы вместе отправимся на его поиски. И спокойно. Вы впереди. А я с ним - следом. Если случится что-то не так, он умрет.
- Недоверчивый северянин, я сама отведу тебя! - Аттлийка подошла и медленно отклонила его меч. - Если так угодно - я стану твоей пленницей. Это не понравится Этархи, зато забавит меня. Так идем?
- Надеюсь, ты так же разумна, как и смела. Скажи им, ради тебя пусть остаются здесь и не издают ни звука! - Андрей оттолкнул мужчину и остановил испытывающий взгляд на хозяйке дома.
- Дожидайтесь меня здесь! - строго сказала она. - А ты следуй за мной и убери свой меч. Это для твоей же пользы.