Погрузившись в странные мысли, я немного успокоилась, настроив себя на решительную битву. Менять что-то было уже поздно.
Отвлеклась я тогда, когда неподалёку от какого-то заброшенного здания, затерянного в высоких травяных зарослях, кто-то резко дотронулся до моего плеча. Вздрогнув, обернулась и, к удивлению, увидела Антона, выглядевшего подавленным, но уже не паниковавшего.
Мы не поняли, как он нас нашёл, хотя в таком маленьком городке, как С, сделать это не представляло особого труда, но, похоже, он тоже собирался сражаться. Парень был вооружён. В его хмуром взгляде метались огоньки ярости, подталкивавшие его к ожесточенным действиям.
— Я отомщу этим тварям, — решительно произнёс Антон, осторожно показав нам небольшой короткоствольный пистолет, заряженный обыкновенными пулями. Макс, явно осознавший, как наивно вёл себя друг, собираясь использовать земное оружие против стражей ада, невесело усмехнулся, но Антона в команду принял.
Сделав многозначительный жест, Максим повёл нас в густые травяные заросли, зловеще подрагивавшие на летнем ветру. Идти было неприятно, и я не совсем понимала, зачем вообще нужна была эта вылазка, однако Макс, наверное, знал, что делает. Ему мы доверяли. Хоть он когда-то и был демоном, принять его в ряды сторонников не составляло труда.
Трава неприятно колола кожу, жидкая земля чавкала под ногами, нос чесался от резких запахов, но мы не останавливались. Уверенно бороздя змеистую узенькую тропку.
Вскоре мы подобрались к маленькому домику, покорёженному от времени. Деревянные стены, набухшие от влаги, покрывшиеся трещинами и жирной плесенью, разбитые окна, усыпанные грудами стёкол, перекошенная крыша и частично выломанная дверь, еле державшаяся на петле, — зрелище предстало печальное.
Вывернув на тропку, ведшую к входу, Макс остановился. Его стальной взгляд пробежал по зарослям, монотонно колыхавшимся от ветреных порывов, а затем резко впился в гнетущее небо. Парень на миг застыл, неотрывно наблюдая за голубиным полётом.
— Зачем мы это делаем? — не понял Антон, недоумевающе покосившись на друга.
— Здесь нет людей. Я хочу попытаться заманить сюда небольшое количество голубей, чтобы Аня смогла их отогнать, — пояснил Макс. — Они придут. Обязательно придут, потому что мой земной срок на исходе.
— Хм… Неплохая идея, — одобрила Аня, повертев камень в напряжённой ладони.
Человеческие крики уже потерялись вдали, долетая до нас лишь смутными отзвуками. Не шумели машины, не бились стекла, не лязгал металл — только зловеще шелестела трава, ловя гигантские тени.
Макс напряжённо выпрямился. Я испуганно сжалась, представляя, что, может, его клич пройдёт неудачно — и на нас нападёт целая армия голубей, отозвавшихся на зов своего сородича. В это верить не хотелось, но оно могло произойти. В любой момент — хоть Максим и добивался нашей мнимой безопасности.
Мы замерли, переводя обеспокоенные взгляды то на друг друга, то на небо, кишевшее птицами, то на Макса, готовившегося к чрезвычайно важному моменту.
Какое-то птичье перо мягко приземлилось мне на плечо, отчего я дернулась, ощутив накатывавшую волну леденящей тревоги. Осторожно схватила «подарок» дрожащими пальцами, изучила его смутные контуры, но ничего жуткого, к своему облегчению, не обнаружила. Перо не горело, не шипело демоническим фонтаном — наверное, оно принадлежало обыкновенной птице, пролетавшей мимо заброшенной хижины.
А может, это была какая-нибудь тварь, прилетавшая, чтобы обгладывать трупы, сплошь переполнявшие тот трухлявый дом? Или, возможно, неведомая птица, как и голуби, убивала, потроша ослабленные тела, наслаждаясь привкусом свежей крови?
Воображение снова заиграло, страшные картинки завертелись перед глазами, словно кинолента, хотя, казалось бы, хуже уже некуда: враг был как никогда близко.
Но внезапно что-то завибрировало, и Макс, уже собравшийся издать заветный клич, отвлёкся. Порывшись в складках плаща, он выудил старенький мобильный телефон, снабжённый потертыми кнопками.
На треснутом экране высветилось что-то, отчего глаза Макса, выражавшие холодное спокойствие, заметно расширились — то ли от удивления, то ли от восторга. Он внимательно изучил нечто и, мрачно нахмурив брови, произнёс:
— У меня есть к вам серьёзный разговор. Особенно он касается тебя, Аня.