— А зимой я ничего такого и не видела,— призналась Женя.— Нет, ты посмотри, что мы построили, выше стометровых скал... Но там же работала природа, а здесь просто мы. Как странно, да?
— Не мы, а вы,— вдруг сказал Виктор.— При чем тут, в самом деле, я?
— Да все мы,— говорила Женя негромко, не замечая его раздражения.— Все, понимаешь? По отдельности такое никто не сможет совершить.
— Мы пахали,— сказал Виктор, относя эти иронические слова к себе.
Он так сильно завидовал Жене, что ему стало стыдно.
— Хорошо,— сказал он.— Даже не представлял, что может быть так хорошо.
— Отец место выбирал,— похвалилась Женя.
Мимо них прошел Севка Рахманин, торопясь на смену. Не останавливаясь, он поздоровался, спросил:
— Что хорошего?
— Да вот Ангара пошла!
Женя и Виктор ответили почти одновременно.
Рахмаша кивнул и пошел дальше, озабоченный своими предстоящими делами и мало вникая в смысл сказанного. Но вдруг он встал, будто ударился о невидимую стенку, и спросил: «Что, Ангара пошла?» Он подошел к краю скалы и тоже стал смотреть. Наверное, и он увидел нечто новое для себя, и это отразилось на его лице.
— Бывает же такое! — сказал он, покачав головой и улыбнувшись.— Бегаешь, бегаешь, и некогда посмотреть. Говорят, в первом квартале вы опять отличились? — спросил Рахмаша.
— Говорят,— отвечала Женя.
— Ну, и поздравляю, премиальные получите.
— Спасибо.
— Это ты Саркисова благодари, он у вас как гегельянец: из ничего может быстро сделать нечто...
— Чего не наговорят от зависти,— отвечала Женя.
Так они с Рахмашей вполголоса переговаривались, мирно, почти добродушно, и было у них одно совершенно общее, как подумалось Виктору: оба они были причастны к этой стройке. Сейчас он завидовал и Рахмаше, который, конечно же, был хвастун, но делал свое дело не хуже, чем остальные, и мог, проходя, говорить о каких-то общих делах с Женей.
Он ушел, и Женя весело сказала, выходя на дорогу:
— Хвастунишка невероятный, но он действительно много знает. Этого у него не отнимешь.
Их обогнали солидный мужчина с девушкой. У девушки был отломан каблук, и она хромала.
— Скажите, пожалуйста, как отсюда добраться до поселка на левом берегу? — спросила девушка.
— На автобусе. Или на машине,— сказала Женя, оглядывая эту пару: оба были хорошо, даже нарядно одеты.
— А вы не знаете, когда будет автобус?
— Сейчас узнаем,— сказала Женя, направляясь к ближайшей прорабке. Мужчина и хромавшая девушка пошли за ней.
— Мы от министерства здравоохранения,— сказала девушка.— Я первый раз здесь, но это все удивительно. Как здесь люди работают, за это надо Золотые Звезды давать!
— Всем не дашь,— произнес ее спутник.
— Всем, всем надо давать,— говорила девушка. — Вы же видели, как люди работают. Как они живут здесь, на Севере.
Мужчина сказал:
— Я был в Средней Азии на постройке канала. Там свои неприятности — жара, пыль, там вовсе не легче, поверьте.
— Да я верю,— отвечала девушка.— И узбеков надо, награждать. Как вы не понимаете, все эти люди достойны наград!
— Это ваш муж? — спросила она Женю про Виктора.— Какое у него волевое лицо! Я сразу подумала: «Вот настоящий строитель».
Женя открыла дверь в прорабку, там сейчас никого не было, стала звонить диспетчеру. Автобусов не ожидалось, и она сказала:
— Гриша, пришли машину, тут товарищи из Москвы не могут попасть в Постоянный... Договорились? Спасибо.
И уже этим двоим она сказала:
— Подождите здесь, минут через пятнадцать придет будка.
Девушка стала благодарить ее, а Женя предупредила:
— Смотрите не прозевайте.
Виктора около прорабки не оказалось. Женя нагнала его далеко на дороге и спросила:
— Ну, чего ты? А я тебе приготовила такой сюрприз...
Он шел не оглядываясь, не отвечая. В его ушах еще звучало: «Какое волевое лицо! Вот настоящий строитель!» Это было как пощечина ему. С некоторых пор ему казалось: каждое такое слово направлено против него лично, потому что он не строит здесь, а ведь он сильный, здоровый и мог бы строить, как другие. Женя шла рядом и что-то говорила, а он думал: «Или сейчас, или никогда. Прямо сейчас я пойду к Чуркину, все скажу ему. Пускай он обижается, пусть горячится, но я живой человек. Я хочу строить, кто мне может запретить! Почему я занимаюсь не своим делом? Так я и скажу».