Вера молчала, и Женька оборвала на полуслове и странно посмотрела на подругу.
Ей стало понятно, что говорить сейчас бессмысленно, слова уже ничего не значат.
Произошло нечто такое, что нельзя поправить.
Они лежали молча, и молчание их было чужое, было им плохо и тяжело.
Голубевы приехали в Ярск ночью и остановились на квартире Елинсона.
Рувим Моисеевич по этому случаю утром не пошел на работу, а притащил две бутылки водки. Суетливо доставая рюмки, разливал, посмеиваясь и поглядывая одним глазом на Василия Ивановича.
Зашел старый товарищ Голубевых, геолог Раевский, дальний потомок знаменитых Раевских, и Василий Иванович вспомнил сразу двустишие, которое они приговаривали по утрам: «Впереди князья и графы, а за ними топографы...»
Василий Иванович сказал:
— Хо, ты еще жив, аншеф! — и поцеловал Раевского.
Потом зашла Таня Уткина, главный геолог экспедиции, полная седеющая женщина, которую, казалось, нисколько не тяготили ни полнота, ни седина. Она относилась к себе иронически. Так же, как и ко всем остальным, впрочем. При Голубеве она только пришла из института и начинала здесь свою карьеру. «Карьеру в карьерах», — как шутила она.
— Ну, скажи на милость, обо мне по радио, что ли, объявляли? — сказал Голубев, вставая и разводя руками. Он поцеловал Таню в щеку и закричал: — Нюра, иди сюда, Таня объявилась!
Анна Ивановна встала в дверях, вытирая руки после соленого омуля, которого она привезла и теперь самолично разделывала.
Она тоже воскликнула:
— Здрав-ствуй-те! Мы-то думали, что Таня в Москве...
— Ее туда не пустят,— говорил Голубев, сдвигая поближе стулья и вклинивая между ними еще один.— Ее не пустят, незамужняя еще небось.
— Небось,— ответила Таня, снимая полушубок, платок и отдавая все жене Елинсона, маленькой грустной женщине.
— В Москву незамужних не берут, на них жилплощади не напасешься.
— Место вакантное,— сказала Таня, находя свой стул, и оделяя всех принесенным с улицы холодом.— Мужчины, торопитесь...
— Успеем,— сказал Голубев, нетерпеливо трогая рюмку и оглядываясь на дверь, где хозяйничала Анна Ивановна с женой Елинсона.— Вот старуху свою отошлю...
Тут появилась Анна Ивановна с тарелками, она слышала последние слова мужа и отмахнулась безразлично.
— Ох, хоть бы кто забрал его, я бы в придачу не знаю что дала... Я бы перекрестилась.
Все засмеялись, взяли рюмки. Анна Ивановна присела на краешек, а жена Елинсона осталась стоять. На ней было просторное платье. Она ждала потомства и пить не могла.
Голубев, выпивая, сказал излюбленное:
— И как ее только беспартийные пьют?
— За приезд, Василий Иванович,— сказал Елинсон, и большие быстрые глаза его с первой же рюмки стали медленно краснеть.
— Наверное, и за новую ГЭС? — спросил Раевский.
Таня отодвинула рюмку, чтобы ее потом не опрокинуть рукавом (все знали, что она не пьет), тоже спросила:
— Василий Иванович, что, решение есть? Насчет Соколовки?
— Решение-то есть,— сказала Анна Ивановна, откидываясь на стуле и оглядывая всех.— А дураков туда ехать сейчас нет. Кроме моего, разумеется.
— Есть решение форсировать работы от устья реки Сокола до мыса Старик,— сказал Голубев, глядя на Таню, потом на Раевского.— Весной будет государственная комиссия по выбору основного створа. Мы должны торопиться.
— А другие торопятся квартиры получать,— опять категорически вставила Анна Ивановна.— Пока мы на Селенге торопились, сколько ГИДЭП в Москве домов построил — три? Нам кукиш показали, хотя и маслом помазали... «Не беспокойтесь, ваше за вами»... Как это не беспокоиться, когда мне за пятьдесят, кому я буду нужна, когда я на пенсию выйду?
— Нюра,— сказал Василий Иванович терпеливо, и было понятно, что он так говорил много раз.— Мне председатель завкома лично сказал: «Вы в списках первые, на Варшавке, в поселке Волхонка — ЗИЛ, строят дом, получите квартиру».
— Первые? — сказала Анна Ивановна, легко возбуждаясь и повышая голос.— Сколько лет мы первые? На Урал уезжали, первые были? Здесь в Ярске тоже были первыми? На Селенге... Все торопились, скорее, скорее... Комиссии, створы, а себе что? Я говорю ему,— Анна Ивановна обратилась к Тане и Елинсону,— не соглашайся! Пусть другие поедут да поживут в тайге. В ГИДЭП геологов знаешь сколько! Зачем старика гонять?
— Меня никто не гнал,— сказал сдержанно Голубев,— наоборот, я просился на Соколовку сам.
— Кстати, есть скверная новость,— сказала резко Таня. — У устья Сокола под диабазами обнаружен песчаник.