— Опаздываем, чеши прямо на аэродром,— крикнул Елинсон шоферу.
Машина понеслась по зимней гладкой дороге. Анна Ивановна сидела впереди и держала на коленях банку с вареньем.
Василий Иванович спросил:
— Что это молчит брат Константин? Они племянницу Нинку собирались замуж отдавать.
Анна Ивановна не ответила, и он добавил:
— В декабре была телеграмма: мол, скоро свадьба, подробности письмом. Теперь февраль, и молчат. Угадай, что у них, может, надо поздравлять, а может, не надо?
— Наверное, не надо,— устало откликнулась Анна Ивановна. Она не выспалась.— Они ей, Нинке, какого-то офицера нашли, может, он им разонравился?
Голубев воскликнул:
— Вот, Рувим Моисеевич, как живем, не угадаешь на день вперед: ехал в Ярск, а попал на свадьбу!
Он стал говорить, что вся жизнь его была сплошь неожиданностью, вот хотя бы Женька.
— Росла, росла, вернулся: в первом классе. Другой раз приехал: в четвертом. «Неужели в четвертом?» А мне говорят: «В пятом она». Не успел оглянуться, институт кончает. Что-то там мыслит, соображает, на стройку собирается ехать. «Чего тебе,— спрашиваю,— в Москве не живется? Люди сюда рвутся, все удобства. Мать-отец за тебя потрудились, чтобы могла в удобствах жить!» Нет, поехала, хочет попробовать, почем фунт черемши. Ладно, думаю, езжай, пообдерешься, приедешь обратно. В Москву все возвращаются. Так нет, теперь свадьба, и муж такой же босяк...
Он посмотрел будто бы презрительно на Виктора. Но кто знал Голубева, понял бы, что он не ругал дочь, а хвалил ее, так же как и ее мужа.
— Василий Иванович, посмотри в окно, это место узнаешь?
Голубев посмотрел в окно и сказал:
— А как же, «слепая кишка»! А вот «вшивая горка». Нюра, это «вшивая горка», тут у нас все грузы застревали. Грязища, а под горкой ключи с чистой водой. Сутки провоюем, машины вытянем и этой водой на радостях спирт разведем, а?
— Хороша была водица! — крякнул Елинсон.
На аэродром приехали за четверть часа до отлета. Все вещи погрузить не удалось. Самолет был маленький, двухместный ЯК-12, груза разрешалось брать только тридцать килограммов.
Анна Ивановна сердилась, спорила с диспетчером. Она говорила:
— Ну, платья, костюм ладно, а как я полечу без матраца и одеяла, вы понимаете?
— Понимаем, но не можем,— отвечала диспетчер, молодая совсем девушка.
— Рувим Моисеевич, ну вы хоть объясните ей, ведь в тайге никто нам не приготовил постелей!
Вещи пришлось им оставить в багажном, Виктор помог отнести и сдать.
— Деньги берут, как за заправдашний, а тут фанера и холод лютый,— говорила Анна Ивановна, залезая первой в кабину и кладя банку с вареньем на колени.
Ее сразу утешила мысль, что она все-таки обманула диспетчера и провезет сверх нормы эти четыре килограмма варенья.
Сели Голубев и пилот, самолет сильно затрещал, поднял за собой вихрь снега. Он покатился по аэродрому и сразу взлетел.
Пилот сделал вираж над Ангарой и взял курс на Соколовку.
Глава седьмая
Женя встретила Виктора возбужденная:
— А у нас будет квартира!
Оказалось, квартира не квартира, а комната, впрочем, не совсем комната, так — каморка, которая, впрочем, и не жилая, телефонная каморка. Дежурка.
Позвонил Юрочка Николаевич и сообщил, что в ней раньше жила техничка, теперь собираются поставить телефон, но сегодня техничка уехала, и там никого нет.
— Мамочка,— воскликнул Елинсон, присутствовавший при разговоре,— хватайте, это дворец, а не комната, четыре с половиной метра! И послушайте старого, контуженного жизнью еврея, он что-то смыслит в вопросах бытоустройства. Ни один начальник вам лучшего не предложит. Лучше жилья вы до самого Иркутска сейчас не найдете, потому что у нас в Ярске первое место в мире по рождаемости детей...
— У нас здесь первое место в мире по рождаемости начальников,— сказала Женя.
— Но ведь нас могут выселить?— спросил с сомнением Виктор.— Ведь это нечестно?
— Мамочка, он еще думает! — заохал, запричитал Елинсон, схватываясь за голову.— Он еще хочет по совести получить в Ярске квартиру!
— Рувим Моисеевич,— сказала Женя.— Но ведь они правда начнут выселять?
— Это они, а вы на что? Ставьте кровать, запаситесь продуктами по программе атомной тревоги... Вон мамочка вам завернула закуску, которая осталась от вечера. И сидите, не открывайте, если даже потребует министр строительства гидростанций! Но он не будет требовать, уверяю вас.
Они доехали на автобусе до девятнадцатого общежития и вошли в подъезд.