— Что с ним сейчас? — спросил Виктор.
— Не знаю, ничего не знаю,— говорит Нина.— Прости, меня зовут.— Она ушла к Рахманину, а Виктор вернулся к своему столу.
— Это не по правилу так долго шептаться,— говорит Женя, действительно обижаясь на мужа и, наверное, рассчитывая, что он все ей расскажет.
Но он ничего не рассказывает. Какой-то парень лезет прямо за их стол и говорит:
— Петька уехал! А как он любил эту песню: «Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше...»
Виктор даже обрадовался такому нечаянному вмешательству, поспешил угомонить парня.
Потом какие-то остряки оставили жиденький кисель, опрокинув стаканы донышками вверх так ловко, что он не пролился. А поднять нельзя: разольется. Официантка всплеснула руками: «Что делать?» — а Женя сказала: «Надо вкусней готовить».
Больше приключений не было. В тетрадке для отчета, валяя дурака, они написали: «Окна в ресторане остались целыми».
На следующий день они пошли в кино и смотрели немецкий фильм про шпионов.
Глава девятая
Виктор уезжал в Соколовку. Женька смотрит на него горько-горько, все у нее валится из рук. Правда, после свадьбы они не прожили и полной недели вместе, но ведь так получается.
— Так получается,— говорит он.
Он попросил горком направить его в самую дальнюю организацию: комплексную экспедицию в Соколовке, возглавляемую геологом Голубевым. Завтра туда уйдет последняя партия машин с людьми, с буровыми станками, а потом до лета связь наземная прекратится вовсе. Он говорит Женьке:
— Ты же не хотела, чтобы у нас было, как у всех людей, спокойно...
Она смотрит на Виктора, а глаза у нее печальные.
— Я хочу, чтобы мы жили долго вместе, как все люди. Долго и вместе, понимаешь?
Однажды они с Женькой стали считать, сколько же часов им отпущено быть вместе до конца их жизни. Вычли сон (сон тоже разъединяет, сказала Женя), вычли работу, дорогу, командировки... Осталось мало, совсем какая-то ерунда, прямо крохи остались.
У Чуркина Виктору пришлось ждать. Белобрысый паренек в замасленном ватнике жаловался: его уволили по статье 47г, отобрали комсомольский билет и путевку.
— Не стыдно? — говорит Чуркин.— Один из первых... В каком году приехал-то? Ну вот, и так оскандалился? Ну ладно, иди, разнорабочим пока будешь, ступай!
Чуркин оборачивается к Виктору, говорит про Володю Комарова:
— Понимаешь, это один из московских посланцев, из первой партии. Возьми на заметку, проследи. И вот еще...
Виктор молча смотрит на Чуркина.
— Еще вот что. Ты хотел о чем-то со мной поговорить?
— Да,— говорит Виктор.— Я знаю, что у нас существует комсомольская организация на Соколовке, я хотел бы туда съездить.
— В экспедицию Голубева?
— Да.
— Получается, к теще на блины!
— Получается так.
Чуркин ухмыляется, но Виктору совсем не смешно.
— Там с Голубевым случилось несчастье,— говорит он.— У него сотрясение мозга. Но дело не в этом.
Чуркин занялся своим столом, перекладывал с места на место бумаги, наводил порядок и спросил как бы между прочим:
— В чем же?
— Приеду — скажу,— ответил Виктор.
— Приедешь ли? — невинно произнес Чуркин, откидываясь в кресле и с насмешкой рассматривая Виктора, оценивая его хороший рост и простое, чистое лицо с большими серыми глазами. Виктор не умел лгать, и глаза его не умели лгать, и все-то в них можно было увидеть.
— Приеду, наверное,— ответил он, пожимая плечами.
Чуркин вдруг расхохотался. Он бил ладонью по столу и громко смеялся, покачивая головой.
— Ничего у тебя не выйдет! — воскликнул он восхищенно, почти дружески.— Глупость это — искать на Соколовке работу. Где вы там с Женей будете работать, ну где?
— По-моему, я ничего такого и не сказал,— пробормотал смущенно Виктор.
— Ладно, поезжай! — сказал Чуркин и стал звонить в экспедицию Тане Уткиной, чтобы узнать насчет машины.
— Таня, нужно прихватить на Соколовку одного человека. Нашенский, горкомовский, да вы его знаете. Два десятка комсомольцев словно на Марсе живут; мы о них и понятия не имеем... Значит, договорились?
Чуркин закрывает трубку рукой, говорит Виктору негромко:
— Ничего у тебя не выйдет, вот посмотришь. Я уже пытался в свое время удрать на Соколовку, у меня тоже ничего не вышло. Глупость это... Ладно, спасибо, Таня,— сказал он в трубку.
— Узнай, что там с Голубевым? — попросил Виктор.