В последнее время у Шарипы появились черты, которых раньше он не замечал в ее характере. Почему мы до сих пор живем в однокомнатной квартире? Все тебя называют работником торговли, считают богатым, когда же ты будешь приносить в дом достаточно денег, настанет ли день, когда мы перестанем считать копейки? Даже те, что позже тебя пришли, уже старшими инспекторами стали, когда же ты вырастешь? Подобные упреки Тулымхан слышал и раньше. Еще когда Найля не родилась. Но особенного внимания он на них не обращал. Не помнит — то ли просто не придавал им какого-то значения, то ли Шарипа высказывала ему все это не с такой резкостью и категоричностью. Да если бы он и обратил внимание, если бы придал значение, что бы он сделал? По закону им на двоих полагалась однокомнатная квартира. И то вне очереди получили — подвернулся случай: многие, стоявшие впереди, отказались ехать сюда, в микрорайон, куда-то к черту на кулички. Конечно, тесновата квартира, особенно теперь, когда Найля родилась, стала тесной, но ведь сколько еще людей не имеют собственной крыши над головой, ютятся на частных квартирах! Надо ведь и об этом подумать! Что же он может сделать, если нет у него пока возможности получить квартиру побольше. Все это в руках большого начальства. Не может же он просто вот так заявиться к нему и требовать. Ну, а насчет повышения — так ведь это тоже связано с начальством. На работу он приходит без опозданий, положенное время отсиживает полностью, с обязанностями, на него возложенными, справляется. Что он может сделать еще? Кого он будет умолять — дескать, повысьте меня! Все работники в конторе закончили институты. Не скажешь ведь, что такой-то, который отделом заведует, он меньше тебя это место занимать достоин. Конечно, есть джигиты, которые растут более чем скоро. Кто-то сам силен, у кого-то родственники сильные. Ну, а он способен лишь на одно — ждать. Сочтет начальство необходимым — так, возможно, и повысят его. Ну, а заработок… заработок связан с работой. Деньги, которые получает, он ни что не тратит, все до последней копейки отдает жене. Даже от командировок у него что-то остается на дне кармана.
Так что выдвинутые против него женой обвинения Тулымхан находил несправедливыми. Тем не менее всякий раз, когда она заговаривала об этом, он чувствовал себя неловко. То, что его зарплата на нынешней службе невелика, — это одно, это от него не зависело, другое дело, что он давно уже внутренне признавал неудобство своей нынешней работы для семьи. Он даже начал сообразно своим возможностям узнавать у начальства, а нельзя ли ему обменяться местами с каким-нибудь из вновь прибывших холостяков. Но результатов пока не было никаких. Похоже, начальство считало, что с его работой справится не всякий. Что ж, он оставался на прежней должности. Только старался как можно реже выезжать в командировки, а если выезжал, то не надолго. Поэтому-то в очередное свое путешествие в один из осенних слякотных дней Тулымхан отправился с крайней неохотой.
Командировка же выдалась дольше обычного — на пятнадцать дней. И то ли потому, что уезжал он надолго, то ли видя, как он расстроен, и желая поднять ему настроение, Шарипа пошла его провожать. Говорила ему, чтобы он не беспокоился ни о дочке, ни о доме, а хорошенько бы выполнял задание — не заработал бы дурной славы и поскорее бы возвращался. Пообещала писать каждые два-три дня. Очень они славно, по душам поговорили — прямо как в первое время — еле-еле оторвались друг от друга.