— Мы нарушили наш договор, Дик. Нам придется прекратить встречаться.
Глаза его широко распахнулись от удивления. Он отказывался верить собственным ушам.
— Любовь моя, это просто смешно! Ты не можешь не чувствовать, что мы созданы друг для друга. Такое бывает раз в жизни, если бывает вообще. Почему мы должны отказываться от этого счастья?!
Убитым голосом Долли пробормотала:
— У меня были причины относиться к нашему договору всерьез. А сейчас, после того что произошло, можно смело сказать, что этот договор был фикцией.
— Скажи, ты сознательно избегала встреч со мной? — спросил он хрипло.
— Да. И, как выяснилось, правильно делала. Нам нельзя продолжать наши отношения!
Дик надолго замолчал. А когда заговорил вновь, голос его был полон горького недоумения.
— Ты уверена, что этого хочешь? — Глаза Дика, казалось, старались заглянуть ей в самую душу.
— Да, — ответила Долли. — Буря прошла, и мне пора уходить.
Больше она ничего не смогла выговорить: слезы сжимали горло. Да и какой смысл в тысячный раз пытаться что-то объяснить… Долли сама произнесла себе приговор. Встав с постели, она собрала одежду и, тихо прикрыв за собой дверь, ушла.
IX
На следующее утро Дороти проснулась как-то сразу, миновав сладкую фазу полуяви-полусна. Проснулась с ясным сознанием происшедшего несчастья. Ей не хотелось вставать, не хотелось начинать день с привычной утренней пробежки… Ей вообще не хотелось начинать день! В комнате было очень тихо, так тихо, как никогда… Видимо, эта необычная тишина и разбудила ее. Перед глазами встал прошедший вечер — так явственно, с такими подробностями, что Долли покраснела от стыда за себя. Как можно так низко пасть! Никогда раньше она не считала себя распутной женщиной, и теперь доброй репутации может прийти конец…
Ужаснее всего было то, что эти воспоминания заставляющие ее краснеть, вызывали во всем теле непроизвольный сладострастный трепет. Казалось, тело живет отдельной от сознания жизнью. В то время, как разум твердил ей: «стыдись!», тело предательски наполнялось желанием, каждой своей клеточкой требуя Дика! Увы, это утро было далеко не первым, когда тело оказывалось не в ладах с разумом. И вот прошедшей ночью она не выдержала, сдалась… Долли чувствовала, как непоправимо рушатся ее привычные представления о самой себе.
Все-таки надо было вставать. Долли отправилась в ванную и, взглянув в зеркало, не увидела в нем той женщины, которую привыкла видеть много лет подряд. Взъерошенные буйные кудри, томный взгляд из-под полуопущенных век, приоткрытые губы, припухшие от поцелуев… Из зеркала на нее смотрела чувственная, страстная женщина, желавшая любить и быть любимой, только что испытавшая наслаждение, которое может дать только любимый мужчина. В испуге она закричала своему отражению:
— Ради всего святого, распутница, перестань думать о Дике Флеминге!
Нужно срочно начать что-то делать, иначе она сойдет с ума. Долли плеснула себе в лицо холодной воды, словно желая смыть испугавшее ее выражение, энергично почистила зубы, натянула белую спортивную майку и поспешила в холл, постучав по дороге в комнаты детей.
— Всем вставать! Оладьи и сосиски уже на подходе!
На кухне хозяйка рывком открыла посудомоечную машину и мысленно поблагодарила Кэрол за то, что она помыла посуду после вчерашнего сладкого пира. Действуя энергично, даже слишком, Долли принялась разгружать машину: убрала стаканы на верхние полки, тарелки сложила горкой. С грохотом поставила на место кастрюли. Создаваемый шум, как ни странно, успокоил ее. Оказывается, шумотерапия — весьма эффективная вещь, сказала она себе. По крайней мере, с посудой можно управляться как вздумается — не то что с заблудшим во грехе воображением! Да, со своим чересчур богатым воображением… Оно, проклятое, и стало первопричиной всех обрушившихся на нее бед! И вторая причина — она слишком понадеялась на себя. А ведь должна была сразу понять, как опасно флиртовать с таким привлекательным мужчиной, как Дик Флеминг. Нельзя быть такой наивной! Чтобы заглушить боль в груди, Долли с силой хлопнула дверцей. Она влюбилась! Это все же случилось. Нужно смотреть правде в глаза. Теперь остается по возможности беспристрастно окинуть мысленным взором происшедшее, чтобы как бы с высоты птичьего полета оценить масштабы катастрофы. Что ж, следует с прискорбием признать: положение унизительное. Она совершила роковую ошибку — позволила себе отчаянно и безрассудно полюбить мужчину, который никогда не станет ее мужем…