– Ты не будешь гнить за решёткой, я всё продумал. Мы вытащим тебя ещё до суда.
– Мы? Кто это мы? – с некоторой претензией вырвалось изо рта Идериса.
– Я не могу сказать, но ты должен верить, – оба парня замолчали на мгновение, дав волю скрипучей музыке корабля, – Или смерть.
Небо вновь затянула тьма, украв свет Центавры. Душа моментально затосковала и промокла насквозь.
– Не будь я в той проклятой, загнившей тюряге, Грейси никогда бы не связалась с этими погаными пиратами Иеропага.
– Прошлого не вернуть, дружище, – утешительно заговорил Кватрибалис, – но ты можешь изменить свою дальнейшую судьбу.
– И как же? Пойти с вами, создавать будущее на Осколке?
– Чем не план? – Кватрибалис попытался улыбнуться.
– Потому что то, что вы делаете… оружие не может создавать, – горько кинул Идерис, – оно только разрушает…
Северное море выло ледяным ветром, лохматя каштановые волосы. Накопившийся солёный привкус сухоты заставил проронить скупые капли бурдюка на зачерствевшие стенки горла. Последняя вода перед высадкой в Лакте. Хоть Центавра светила своей голубизной ещё высоко в небе, мозг уже кричал об отдыхе. Полузакрытое состояние для глаз уже стало нормой. Ноги размякли и ходили, как корабль во время штиля. Второй сон можно было ждать только часа через два, если верить часам Барвиля. По-кошачьи тихие и мягкие шаги послышались за спиной, когда уже было слишком поздно. Рука аккуратно улеглась на плечо, сама обладательница конечности появилась возле второго.
– Ну, как тебе жизнь на корабле, Идерис? – слегка хрипловатый голос сестры успокоил уши.
– Если не считать, что мы за два месяца в море никого не встретили – не очень, – нахмурился мужчина.
– Да ладно тебе, зато на Якорном береге нормально отвисли, никто даже не мешал – взяли, повеселились и ушли.
– На Якорном… – Идерис замолчал и оживлённо раскрыл глаза, будто увидел привидение.
– На горизонте, за кормой, парус! – послышался сиплый крик Утгеля со смотрового гнезда.
Грейсвильда быстро подошла к борту, слегка перегнулась через него, рассматривая судно на горизонте через трубу. Дерево на красно-чёрном поле свидетельствовало о принадлежности корабля к королевству Ридбол. «Раскат грома». Неплохая посудина. Торговый так близко к Иеропагу? Ладно, нельзя вернуться ни с чем.
– Легтис, давай заходи на них, – прохрипела девушка рулевому.
– Грейс, думаю, это плохая идея, – встревоженно пробормотал Идерис слегка дрожащим голосом.
– Не неси чепуху, лучше сбегай, разбуди команду, – отмахнулась девушка.
– Я думаю, что всё наше безрыбье не случайно, Грейс, и этот корабль тоже, – настаивал Идерис.
– Ид, мне тебе по башке дать, чтобы ты перестал нести чушь, и пошёл уже будить остальных? – строго процедила Грейсвильда.
– Четыре года назад, до встречи в Льесте, мы с Кватрибалисом работали над кое-чем, и это было в плане, – голос мужчины затвердел с намёком на серьёзность.
– Ещё слово, и я брошу тебя в карцер, – девушка ткнул пальцем в грудь старшего брата.
– Грейси, пойми, они уничтожат нас, надо уходить, пока не поздно.
– Сам напросился.
Грейсвильда схватила брата за предплечье, сильно сдавив кости. Сильный жар проходил даже сквозь одежду. Ткань расползалась в стороны под ладонью девушки, оставляя лишь обугленные потрёпанные хвостики. Невероятная боль коснулась кожи, будто сама Центавра упала на предплечье. В глазах побелело, зубы стиснулись и заскрипели под давкой шока. В затылке что-то резко стукнуло, просясь наружу.
– Прикуйте его к Дрилл-мачте и разбудите команду, готовимся бою, – Грейсвильда быстро исчезла из заплывших болью глаз.
Темнота отпустила сознание, когда «Морская ярость» уже во всю шла навстречу непонятному судну, капитан которого даже не думал менять курс.
Горло совсем высохло и резало лезвиями изнутри любую попытку проглотить хотя бы собственную скупую слюну. Заговорить было тяжелее, чем сдвинуть тысячи наковален разом. Язык обрёл вес кита, а губы слиплись в пересохшем напоминании пустынь Сухой Долины.
– Г…Гре…Грейс, – еле промычал Идерис себе под нос.
– Снаряды к бою! – Скомандовала Грейсвильда расчётам баллист.
Огромные стреловидные снаряды улеглись в желоба орудий; мощные широкие плечи согнулись под натяжением тетивы.
– Целься! – ревущий хрип проглотил шум моря.