– Не волнуйся, что-нибудь придумаю.
– Пойду, переоденусь. У меня колесо спустило. Не одолжишь твой велосипед?
– Хорошо.
– Найдешь время, передай тете Бернадетте, что с Люсьеном все в порядке. Он с дядей Адрианом.
– Вот это хорошая новость! Поскорее пойду к ней.
Спускаясь из своей комнаты, она услышала раскаты громких голосов в отцовском кабинете. Ее первым побуждением было зайти, но потом она спохватилась, что тогда не успеет на воссмыадцатичасовой поезд. С тревогой на сердце покинула она Монтийяк, без труда представив себе, о чем спорили Пьер Дельмас и Файяр.
Леа оставила велосипед Камиллы у начальника станции. Как обычно, без осложнений прошла через таможенный и паспортный контроль.
В купе находились лишь две крестьянки. Леа почувствовала себя свободнее и задумалась о том, где провести ночь. И речи не может быть о Люке Дельмасе. Она решила, что осмотрится на месте. Действительно, хорошая новость, что Люсьен у дяди Адриана. Вероятно, и Лоран с ними. Ей его недоставало. И как всегда при мысли о Лоране, ей вспомнился Франсуа. На память пришли слова из последнего письма Сары Мюль-штейн: "Ты создана для него, как и он для тебя". Смешно! Она создана для Лорана, и только для него. А Франсуаза? Для кого создана она? Бедняжка, если она по-настоящему влюблена и своего немца, ее можно только пожалеть. Ей будет трудно. Что станется с ней и ее ребенком? Надо обязательно убедить папу, чтобы он дал свое согласие на ее брак с Отто.
Поезд въехал на вокзал Бордо.
От Сен-Жанского вокзала до Верденского проезда – немалое расстояние. До эспланады Кенконс Леа шла набережными. Не раз к очаровательной девушке в коротеньком холщовом платьице, стучавшей по мостовой сандалиями на деревянной подошве, пытались приставать немецкие солдаты. Некоторые даже предлагали поднести ее чемоданчик с полученными от супругов Дебре бумагами. Никогда дорога не казалась ей такой длинной.
Было около восьми вечера, когда она добралась до Верденского проезда. Дверь открылась только после третьего звонка. Стоявший в проеме мужчина соответствовал полученному описанию.
– Месье Гран-Клеман?
Тот утвердительно кивнул.
– Здравствуйте, месье. Не могла не сообщить, что гусиный паштет Леона из Ланд невысокого качества.
– Увы, знаю. И моя супруга, и я сам им отравились.
– Хочу также посоветоваться с вами относительно страховки моего отца.
– Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.
Вручив бумаги, Леа сказала, что ей надо на свежий воздух. На улице передала предупреждение
– Поблагодарите наших друзей за бесценные сведения. Сделаю все необходимое, чтобы известить своих, – сказал месье Гран-Клеман.
– Ничего не хотели бы передать со мной?
– Пока ничего. Не беспокойтесь, мадемуазель. Я сделаю все необходимое с полисом вашего отца, – слишком громко произнес он.
Рядом прошли двое мужчин, выглядевших добропорядочными обывателями, вышедшими насладиться теплым мягким вечером.
– Уходите! Это полицейские комиссара Пуансо.
Леа пошла прямо по улице, никуда не сворачивая, вышла на площадь Турни. Там она остановилась. Куда дальше? Кроме дяди Люка она в Бордо никого не знала. Она спустилась по практически безлюдным аллеям Турни; впечатление, что за ней следят, не исчезало. Вышла к площади Большого театра. Там было немного прохожих, главным образом солдат. У киоска с местными газетами она остановилась. "Маленькая Жиронда"… Рафаэль Маль… "Изысканный каплун"… директор… Ришар Шапон… У нее вырвался вздох облегчения: ей следовало пойти на улицу Шеверюс.
На колокольне кафедрального собора Сент-Андре пробило девять часов, когда она, наконец, дошла до редакции. Ее встретил тот же сторож, что и при первом посещении.
– Редакция закрыта!
– Мне надо повидать месье Шапона.
– Его нет на месте, приходите завтра.
– Прошу вас. Мне совершению необходимо его повидать, – говорила Леа, направляясь к двери кабинета директора газеты. Та открылась прежде, чем она успела коснуться дверной ручки. В тот же момент в вестибюль вошли двое мужчин.
– Господа, господа! Газета закрыта, – становясь перед ними, закричал сторож.
Леа узнала прохожих с Верденского проезда. Один из них грубо оттолкнул сторожа, продолжая двигаться вперед.
– Господа, что это значит? – спросил возникший в дверном проеме Ришар Шапон.
– Мы хотим поговорить с этой девушкой.
Директор "Маленькой Жиронды" повернулся к Леа:
– Вы знаете этих господ?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет.
– В этом случае, господа, попрошу вас покинуть помещение.
– Сожалею, но мы должны забрать ее, чтобы допросить, – сказал мужчина постарше. Он показал удостоверение, которое Ришар Шапон внимательно изучил.
– Я отвечаю за мадемуазель Дельмас, она мой друг. Более того, ее дядя, мэтр Люк Дельмас – видный в городе человек.
– Нас это не касается. Мы получили приказ от комиссара Пуансо и выполняем его.
– Уже ночь. Нельзя ли перенести допрос на завтра?
– Нет, мы должны ее увезти.
– Очень хорошо, я поеду с ней. Дюфур, предупреди мэтра Дельмаса, что я с его племянницей.
От журналиста не ускользнуло смущение полицейских.
– Чего вы ждете, Дюфур? Позвоните мэтру Дельмасу.
Он не покинул помещение, пока не убедился, что сторож связался по телефону с дядей Леа.
Перед подъездом их ожидал "ситроен" с водителем. Леа и Ришар сели сзади с одним из полицейских.
Какое-то время они ехали в полном молчании по лабиринту темных улиц.
– Это же не дорога в комиссариат, к Пуансо! – удивился Шапон.
– Мы едем на авеню Маршала Петсна.
– Дом № 224?
– Да. Комиссар приказал нам доставить мадемуазель именно туда.
Леа заметила озабоченность своего спутника.
Вполголоса она спросила:
– Что-то не так?
Ришар Шапон не ответил.
Леа торопливо размышляла: при себе у нее не было ничего компрометирующего, ее документы в порядке, а визит к Шапону легко объяснить. Она почувствовала себя чуть увереннее, присутствие Шапона успокаивало ее.
Было так темно, что она не узнала здания, в которое ее ввели. У двери за столом сидел и что-то писал немецкий солдат. Подняв голову, он сказал по-французски:
– В чем дело?
– Мы к лейтенанту Дозе.
– Хорошо, сейчас его извещу.
– Что это значит? Я думал, с мадемуазель Дельмас хочет встретиться комиссар Пуансо.
– Ее хочет видеть лейтенант Дозе.
Солдат вернулся.
В конце коридора они вошли в комнату за двойными, обитыми черной кожей дверями.
Их стоя ожидал высокий темноволосый мужчина лет тридцати.
– Оставьте нас, – сказал он полицейским. Те вышли.
– Здравствуйте, месье Шапон. Как получилось, что вы оказались здесь?
– Не ради собственного удовольствия, поверьте мне. Предпочел бы лежать в своей постели. Я сопровождаю хорошую знакомую, мадемуазель Дельмас. Ваши люди утверждали, что намерены ее отвезти к комиссару Пуансо.
– Это верно. Жду его с минуты на минуту. Бедняга-комиссар так завален делами, что иногда я ему помогаю. Однако присядьте, пожалуйста.
– Итак, мадемуазель Дельмас, вы племянница прославленного адвоката? Мои поздравления, это человек, прекрасно сознающий свой долг. И не собирается ли ваша кузина выйти замуж за одного из самых блистательных наших офицеров? Разве можно лучшим образом подтвердить союз наших двух великих стран? А вы? Я убежден, что вы – истинная патриотка, не так ли?
– Очевидно, – улыбнувшись, несмотря на нараставшую в ней тревогу, сказала Леа.
– Не сомневался в этом. Многие ваши соотечественники настроены так же, как и вы, и оказывают бесценную помощь в преследовании террористов, к счастью, немногочисленных, которые пытаются сеять раздор в этой стране. Видите ли, наша роль неблагодарна и часто плохо понимается. Но нас вознаграждает поддержание порядка и спокойствия граждан, не так ли? Вы, наверное, по семейным делам заходили к месье Гран-Клеману?