Вторая экспедиция добралась до цели без приключений – хотя «приключения» теперь искали и Леночка, и Брунн, и Лена, и Вовка, и даже Михалыч зарядил свою самозарядку пулями: ведь один зубр обеспечил, по Марининым прикидкам, «месяц сытой жизни» для всех «попаданцев». Но никакой дичи «экспедиторам» не попалось – однако известняк оказался на месте. Правда не в полутора метрах под землей, а в двух с половиной, но и это, по мнению Михалыча, было очень неплохо. Лучше всего было то, что на поверхности найденного пласта известняк был сильно растресканный, его можно было просто копать – и возле «ценного месторождения» началось строительство парочки хижин, а от реки к нему начали прорубать тропинку: тяжелый камень все же лучше в тачке возить, а не на плечах таскать.
В необходимости нового строительства никто не сомневался: Алёна уже сделала аспирин – немного, у нее получилось грамм пятьдесят, но и этого количества хватило для того, чтобы провонять уксусом и прочей "ароматной химией" все в радиусе метров пятнадцати от мастерской Михалыча, в которой вся эта "химия" и готовилась. Идея выстроить деревянный "химзавод" массовой поддержки среди Алёны не нашла, вдобавок к ней присоединилась и "химичка" Вера Сергеевна… Последняя среди учителей обладала непререкаемым авторитетом: мало того, что она была старше всех по возрасту, ее знания хотя бы в части различной косметики многим помогли избежать серьезных неприятностей. И не только косметики…
Кроме "химзавода" требовалось выстроить и теплый курятник. Хотя бы один, а лучше даже два: из заложенных в инкубатор пяти десятков яиц вылупилось семнадцать цыплят, причем двенадцать оказались леггорнами, то есть лучшими для получения яиц, а пять – по словам Ксении, которая знала "поставщика" – юрловскими голосистыми, которые яиц дают мало (хотя и довольно больших), зато очень много мяса. И лучше бы было породы не смешивать, а для этого отдельные курятники требуются…
В общем, все, у кого выкраивалось хоть немного относительно свободного времени, лепили эти самые кирпичи, даже школьники не отлынивали. А в перерывах между разнообразной работой все и книжки читали.
Своеобразное это было чтение. У Михалыча «бумажная» библиотека была собрана скорее «в декоративных целях», как сам он охарактеризовал свое собрание – «выпендриться захотелось». В ней были все школьные учебники, по которым он сам учился («подлинников» сохранилось штук пять, но он впоследствии докупил почти все «недостающие» книги), учебники, по которым учились его дети и десятка полтора совсем уж древних учебников, включая дореволюционные (а Кати детям новые печатала лишь потому, что учебники у Михалыча были просто… ветхими, что ли). Были там и разнообразные учебники институтские, однако и они большей частью имели более антикварный, нежели прикладной характер (собственно, в том числе и из-за «антикварности» коллекции Михалыча детям печатались все учебники заново как «более современные») – впрочем, Вера Сергеевна с радостью обнаружила там двухтомную «Органическую химию» под редакцией Менделеева выпуска тридцать шестого года. Но главной гордостью Михалыча был полный комплект «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона». Правда и тут «оригиналов» было только семьдесят два тома, но недостающие Михалыч сам распечатал и переплел в обложки, очень похожие на настоящие.
Две больших полки были заняты совсем уж ненужными книгами, их Михалыч «приютил», когда ликвидировалась библиотека железной дороги. Единственной «ценностью» их был возраст, ведь всякие дореволюционные расписания или альбомы с описанием путевых сооружений девятнадцатого века по завлекательности сюжета могли поспорить разве что с телефонным справочником какой-нибудь Джакарты. Но смотрелись книжки красиво…
Еще там имелась «Детская энциклопедия» третьего издания, с десяток томов ежегодника «Наука и человечество», штук тридцать томов БСЭ второго издания. Шеститомник «Жизнь растений» и толстый том «Жизни животных» Брема. Несколько книг на полках имели исключительно декоративный характер, например юбилейное издание трудов Мичурина. Имелось и несколько детских книжек вроде «Лесной газеты» Бианки, но все книги (кроме школьных учебников, конечно) подбирались все же «по формату и цвету». Еще на отдельный полке в шкафу с учебниками стояло Собрание сочинений Сталина, «доукомплектованное» (опять «по формату и цвету») трехтомником Пушкина, какой-то древнекорейской книжкой «Сон в нефритовом павильоне», томиком «Современного болгарского детектива» советских времен и книжкой «Гибель дракона» с иероглифами на корешке. Единственной «неформатной» подборкой был двенадцатитомник Жюля Верна, дополненный примерно десятком разнокалиберных книг того же автора. У Михалыча в одной из детских комнат стоял еще один книжный шкаф, набитый, в основном, томиками «Библиотеки приключений», но из всей этой литературы было трудно извлечь что-то здесь и сейчас полезное.